- Пчелы роями слетятся сюда, - сказал ему отец, и Оуэн понял, что под "пчелами" следует понимать невольников.
Кэги доложил, что все готово. Энни с фонарем в руках стояла у порога и смотрела на отца. Ветер раздувал ее светлые волосы, дождь мочил лицо она не замечала. Отец поцеловал ее в мокрую щеку.
- Ты собралась?
Энни молча кивнула. Сейчас же вслед за уходом людей она и Марта отправлялись в Чеймберсберг, а оттуда с первым же поездом - домой, в Северную Эльбу. Так приказал Браун, и не в обычаях семьи было возражать.
- Передашь матери, что все идет хорошо, - сказал, обнимая ее в последний раз, Браун.
В последний раз промелькнули перед Энни вздрагивающая белая борода и лицо, освещенное внутренним огнем. Долго еще стояла девушка у порога, тщетно вглядываясь в темноту и ловя звук удалявшихся шагов.
От Кеннеди-Фарм до Харперс-Ферри считалось пять миль.
Капитана Брауна, как самого старшего, усадили в возок. Рядом с ним, под брезентом, дребезжало при каждом толчке разнообразное оружие, собранное бойцами. Дождь не прекращался. Мулы поминутно оступались: ноги их то скользили по мокрым камням, то вязли в грязи. Император вел их на поводу. Слева от дороги подымались Мэрилендские горы, поросшие у подножия колючей ежевикой и шиповником. Кусты цеплялись за платья путников, как будто хотели удержать их от дальнейшего пути. Справа глухо бурлил Потомак.
Оливер попробовал было какой-то шуткой разрядить напряжение, но его никто не поддержал. Люди молча шлепали по лужам. Перед глазами Оливера покачивалась на возке прямая спина отца. Так, в молчании, маленькая группа добралась до поворота дороги. Отсюда был виден мост через Потомак и на другом берегу крыши Харперс-Ферри. Городок спал, утопая во тьме, только где-то на берегу, верно у станции, вспыхивал и потухал огонек.
Джон Браун слез с возка.
- Солдаты свободы, - сказал он торжественно, - мы идем сражаться за самое честное и правое дело, которое только существует на земле. Быть может, за это дело нам придется отдать нашу жизнь. Я не хочу никого неволить. Кто колеблется, может уйти. Время еще не потеряно.
Он обвел глазами людей. Никто не пошевелился.
- Хорошо, - сказал он просто, - тогда займите ваши места, друзья. И да поможет нам справедливость.
Он приказал вынуть ружья. Из-под плащей показались дула винтовок. Люди пристегнули патронташи. Кук и Лири перерезали в нескольких местах телеграфные провода. Люди даже не нуждались в команде, все делалось быстро и бесшумно, каждый знал свое место и обязанности.
В тени моста с трудом можно было различить фигуру часового, медленно прогуливавшегося взад и вперед. Кэги и Стевенс одновременно очутились возле него.
- Ни с места! Вы арестованы! - Они поднесли фонарь к самому его лицу.
Молодой парень в форменной каскетке растерянно глядел на обступивших его людей. Он неуверенно улыбнулся:
- Джентльмены, конечно, шутят...
Ружейные дула убедили его, что здесь дело не шуточное, но он все еще никак не мог прийти в себя. Среди подошедших он узнал Кука, сторожа при шлюзе, и старого джентльмена, по имени Смит.
- Захватите его, - сказал тот, которого он считал Смитом, - а то он подымет весь город. Оливер Браун, Вил Томсон, Ньюби, вы останетесь здесь и будете охранять мост. Без моего приказа никого не пропускать.
- Слушаю, капитан. - Томсон выступил из темноты. - Будет сделано, капитан.
Отряд быстро перешел через мост, миновал железнодорожную станцию и вошел в город. Узкая улица вела к арсеналу. Вот бар, вот железнодорожная гостиница. В окнах - ни огонька. И поздно, да и никто не ждет этих пришельцев в серых плащах. Последние революционные бои были в Харперс-Ферри в 1776 году. С тех пор ничто не нарушало мирного течения жизни в этом городке, уютно прикорнувшем под мышкой у гор. Здесь не бывало никаких происшествий, никаких из ряда вон выходящих событий.
И вот в дождливой ночи идет отряд из восемнадцати отчаянных голов, отряд, которому суждено возмутить покой не только Харперс-Ферри, но и всего Юга, всей огромной страны.
Все ближе, ближе арсенал. Теперь погасли огоньки даже у Боливарских гор - это Тид перерезал провода. Арсенал черной громадой встал на берегу. В этом арсенале достаточно оружия, чтобы снабдить целую восставшую армию. Сейчас арсенал будет в их руках.
Часовой арсенала услыхал стук колес и вышел из караулки посмотреть, кто едет так поздно.
Уж не вздумал ли начальник проверять посты? Но сквозь "глазок", проделанный в двери, он увидел совершенно неизвестных ему людей в плащах. В следующий момент несколько человек вошло в караулку.
- Открывай ворота!
Часовой вспомнил устав: за выдачу ключа - военный суд. Кто-то схватил его за шиворот, кто-то направил на него винтовку.
- Бросьте, ребята, - сказал молодой голос, - у нас нет времени возиться с ключами. Справимся и так.
Высокий юноша в охотничьей куртке вытащил из повозки лом. Нескольких минут было достаточно, чтобы вывернуть цепь и сбить замок. Ворота арсенала распахнулись, и незнакомцы быстро вкатили во двор свою повозку. Зажгли фонари и факелы. "Я был напуган до смерти, увидав столько вооруженных людей, - рассказывал впоследствии часовой арсенала. - Они сказали мне, чтобы я вел себя спокойно и не шумел, иначе они отправят меня к моему покойному дедушке".
Капитан между тем отдавал тихим голосом распоряжения. Сам он с несколькими людьми останется в арсенале. Кук и Стевенс должны теперь же отправиться за наиболее крупными рабовладельцами. Предпочтительнее джентри - местная аристократия: Олстэд, Льюис Вашингтон, внучатный племянник первого президента, и другие. Заложники пригодятся, когда дело дойдет до выработки условий.
Вернувшись, Кук отправится в Кеннеди-Фарм, захватит нескольких плантаторов с мэрилендской стороны и приведет с собой в арсенал всех негров, которые к этому времени соберутся в Кеннеди.
Браун был совершенно спокоен, даже нетороплив. Пункт за пунктом, шаг за шагом выполнял он намеченный план. Все случайности были предусмотрены. В определенный час должен был быть захвачен арсенал, и серебряные часы-луковица показывали ему, что он не ошибся. В определенное время должны прийти вооруженные отряды негров, и они придут, в этом нет ни малейшего сомнения.
29. ПРОБУЖДЕНИЕ
Городок начинал пробуждаться. Это было очень неприятное пробуждение. Сначала раздалось несколько выстрелов, потом часто и резко затрезвонили колокола лютеранской церкви. Где-то на путях запищал паровозик. Захлопали открывающиеся ставни, из окон высовывались бледные, испуганные лица:
- Боже праведный! Что случилось?!
Толком никто ничего не знал. Была еще ночь. Дождя уже не было, но с черепичных крыш еще капало. На взмыленной лошади проскакал всадник. Отстреливаясь от кого-то невидимого, пробежало несколько человек: все люди были в грязи, один держал в руках окровавленный платок.
Бакалейщик Берли, живущий рядом с арсеналом, вышел посмотреть, что это за шум на улице, почему звонят так странно в церкви. Он не успел сделать и нескольких шагов от двери, как его сразила пуля. Это Томсон, получивший приказ капитана следить за подступами к арсеналу, выстрелил на свой страх и риск.
И, точно узнав об этой первой жертве, еще тревожнее зазвонили колокола, захлопали ставни в домах, где-то пронзительно закричали.
Часовой, пришедший сменить своего товарища на Потомакском мосту, был поражен: на посту стояло трое неизвестных.