На Филипе Тойнби мешковатые брюки, потертый пиджак, старомодные рубашка и галстук — человек из тридцатых, он довольно скучный, нервный, мрачный и придирчивый[175]. Он напоминает мне Поджа; все ему быстро надоедает, о чем он спешит заявить. Но мы образуем своего рода альянс, и я рад, что он среди нас. Я доверяю серьезности его суждений, а вот остальным двум не могу сказать, чтоб очень доверял.
Джон Гросс слишком легкомысленный, чтобы быть председателем комитета и организатором, обычный лондонский литератор[176]. Много говорит; догадываюсь, что он предпочел бы не видеть меня здесь, слишком необычны мои взгляды на устоявшиеся репутации в английской литературе; возможно, предпочел бы не видеть и Тойнби с его неуклюжей искренностью — однако тот слишком крупная фигура в сфере, в которой заняты оба, и потому ему следует оказывать особое уважение.
Леди Антония Фрейзер — рослый «синий чулок», у нее красивые глаза, крупный подбородок и слишком мягкие, чтобы быть искренними, манеры; время от времени они становятся особенно вкрадчивыми. Однако она стойко сопротивляется, когда мы с Тойнби продвигаем своих любимцев (Б. С. Джонсон, Килрой, Хилл), и противопоставляет своих (Рид и все тот же Робинсон).
На этот раз в окончательный список вошли четыре имени (Рихлер, Найпол, Лессинг, Тейлор) и еще шесть как возможные кандидаты на последние два места. Я не мог не заметить, что Гросс и А. Фрейзер твердо намерены присудить Найполу первое место; по этому поводу уже осуществляются кое-какие незаметные манипуляции.
Все это происходит на фоне зубной боли, у меня болят зубы; пломба, которую месяц назад поставил Бартон, все еще беспокоит меня, а сломанный пенек зуба более чем беспокоит. Болит — хоть на стенку лезь, так что я начинаю пересматривать свои взгляды на социалистическое здравоохранение: там богатые не могут пройти к врачу без очереди. Хочу, чтобы профессионалы с Харли-стрит приходили по первому моему зову[177]. Но у Бартона никогда нет свободного времени, на него запись на недели вперед. Придется ждать до двадцать первого, когда подойдет моя очередь.
Заключительная встреча Букеровского комитета. На этот раз собрались в Букеровском зале заседаний, окна которого выходят на Сити. Я вошел, прижимая руку к больному зубу, и тут же увидел Беллоу, он маленького роста, в зеленом костюме и галстуке в изумрудно-зеленых кружочках. В облике есть что-то гротескно ирландское; сухость, кривая усмешка. Он передал восторженные отзывы о моем творчестве от своего друга, к ним присовокупил свои; он явно стремится быть вежливым. Подошли остальные, мы сели обедать. Беллоу заявил, что хотел бы поскорее со всем этим покончить. Волнение — сродни ужасу — среди англичан, вызванное таким американским нахальством. Тойнби в любезной английской манере, внешне демонстрирующей безупречную вежливость, а по сути намекающей на то, что собеседник безголовый осел, предложил хотя бы дождаться кофе. Опасный ход — у Беллоу острый нюх.
Когда мы стали работать, Джон Гросс проболтался о позиции Тома Машлера — тот позвонил ему сегодня утром, откуда-то узнав, что Найпол в фаворитах, и сказал, что это «невозможно, смехотворно — по жанру книга не роман». Если можно, нужно этому воспрепятствовать[178]. Джон Гросс очень искусно использовал свою информацию. Антония была в легком шоке от такой попытки воздействовать на решение комитета. Тойнби пришел в возбуждение, вскричав: «К черту Тома Машлера». Беллоу высмеял Машлера. Даже девица из Ассоциации издателей, Мэрилин Эдвардс, вступила в разговор: «Он даже не слышал о Втором правиле (только эксперты могут устанавливать, пригодно ли произведение к выдвижению на премию), пока я ему этого не сказала». Все поочередно поглядывали на меня: Тойнби с лукавой неприязнью, Гросс и Антония с холодной осторожностью; ясно, у меня подмоченная репутация «человека Машлера», они понимают, что ему все будет известно. Выражение в глазах Беллоу заставляет предположить, что ему это тоже напели. С этого момента Найпол, по сути, уже победил, хотя мы провели еще два или три часа, споря и пререкаясь. Мы (Тойнби и я) внесли Килроя в окончательный список, но нам пришлось согласиться оставить в нем и жуткий «Эскадрон ястребов». Победителей в них уже никто не видел, и список фаворитов выглядел так: Тейлор, Рихлер, Лессинг, Найпол[179].
Беллоу резко выступил против кандидатуры Рихлера: он назвал роман «вульгарным», «ему не хватает энергии Рота». «Думаю, в какой-то степени я его породил, но хотел бы лишить наследства». Еврейское население Канады выглядит «крайне непривлекательным». Если здесь я почувствовал себя уязвленным (но не удивленным), то вполне согласился с ним, когда он также уничтожил Тейлор, назвав ее роман «слабым и безжизненным». Добрались, наконец, до Лессинг и Найпола — мы с Тойнби были за Лессинг, Гросс и леди А. — за Найпола. Таким образом, решающий голос принадлежал Беллоу, и он отдал его Найполу.
175
Филип Тойнби (1916–1981) — ведущий литературный критик газеты «Обзервер»; написал несколько романов, из которых наиболее известен в какой-то мере автобиографический и экспериментальный «Панталоне» (1961).
176
В прошлом преподаватель английской литературы Джон Гросс писал для многих периодических изданий, в том числе для «Обзервера» и «Инкаунтера»; в 1969-м получил премию Даффа Купера за книгу «Взлет и падение литератора». В 1973-м стал литературным редактором журнала «Нью стейтсмен», впоследствии — редактором «Литературного приложения к „Таймс“» (1974–1981).
178
Существует правило, что на получение Букеровской премии могут выдвигаться только полные, без сокращений романы. Представленное Найполом произведение «В свободном государстве» состоит из двух рассказов и небольшой повести; все это обрамлено прологом и эпилогом, взятыми из путевых заметок Найпола; эти составные части объединены темой изгнания и освобождения. Хотя премия была учреждена Национальной книжной лигой, Том Машлер, будучи влиятельной фигурой как один из основателей премии, за два года до описываемых событий убедил Букера финансировать эту ежегодную премию.
179
Список номинантов был следующим: В. С. Найпол «В свободном государстве»; Дорис Лессинг «Инструкция по спуску в ад»; Мордехай Рихлер «Всадник св. Урбана»; Дерек Робинсон «Эскадрон ястребов»; Элизабет Тейлор «Миссис Полфри в Клермонте».