По сути, разыгралась шахматная партия. Мы с Тойнби воспрепятствовали первому выбору Беллоу — «Эскадрону ястребов». Затем вместе с Беллоу я выступил против Тейлор — первого выбора Тойнби. Беллоу и Тойнби лишили всякого шанса Рихлера, выбранного мною. Остальные воздержались.
Когда все закончилось, мы с Тойнби выпили. Договорились, что я навещу его в Монмутшире. Хорошо повеселимся, не так ли?.. Мне он понравился больше остальных за необузданные эмоции и взрывной темперамент. Беллоу лучше всех выступал: очень точно выражал свои мысли, давал краткие и убедительные характеристики роману как жанру.
Все это время не прекращается суета с вручением Букеровской премии. Двадцать первого я написал Тому письмо с просьбой не поднимать больше вопрос о неправомочности Найпола. В хорошем ответном письме он сообщил, что не может с этим смириться. Мы подвергли анализу наши записи. Мне кажется, правда заключается в том, что на второй встрече я слишком много выпил, чтобы успокоить разболевшийся зуб. То же случилось и с Тойнби: он намекнул на какие-то личные проблемы — что-то, имеющее отношение к жене. На нас оказали давление, а под конец случилось вообще нечто странное. Совершенно неожиданное резкое выступление Беллоу против Рихлера, хотя в письме, полученном за десять дней до заседания, он ставил его на второе место вместе с Лессинг. Что до Антонии Фрейзер, то, когда подводились итоги, она вдруг объявила, что «очень не любит Рихлера, для нее было бы невыносимо, если б он победил»; она даже отказалась поставить его третьим в числе избранных трех писателей — сущий вздор! Джон Гросс позволил ей это сделать. Рихлера лишили только одной оценки (правда, это ничего бы не изменило), но мне такое не понравилось.
Далее Том убедил постоянный комитет заставить Гросса представить объяснительную записку, которую бы подписали все эксперты[180]. Я отказался ее подписать и отправил длинное письмо с изложением причин своего отказа[181]. Затем последовали ответы от Джона Гросса и Антонии Фрейзер — их письма отличались от моего письма и были более мягкими. У них сохранились другие воспоминания о нашей первой встрече. Но я отчетливо помню, как Гросс сказал, что говорил с Найполом[182]; Том Машлер тоже убежден в этом; Мэрилин Эдвардс из Ассоциации издателей не сомневается, что также слышала эти слова. И еще я помню, как Фрейзер сказала, что предложила Найполу выбросить из книги два рассказа. Но что тут поделаешь! Приходится принимать их версию и подозревать, что они лгут без зазрения совести. Беллоу и Тойнби молчат.
Третьего октября постоянный комитет встретился, чтобы обсудить положение вещей. Очевидно Джону Мерфи объяснили, что эксперты должны принимать окончательное и единогласное решение, так что формально нам надо голосовать еще раз. Все зависит от Беллоу и Тойнби — Том полагает, что теперь они проголосуют иначе. Я в этом не уверен. Беллоу слишком вежливый, чтобы оскорбить лондонский литературный истеблишмент; Тойнби слишком нестандартный критик, чтобы его волновали ничтожные формулировки.
Письмо от Мэрилин Эдвардс из Ассоциации издателей. Беллоу принял мою сторону и проголосовал против Найпола, но остальные трое, похоже, остались при прежнем мнении. Окончательный список претендентов опубликован в сегодняшнем номере «Таймс». Беллоу дал ответ уже шестого октября, а Мэрилин написала: «как вам, вероятно, сообщит Джон Гросс». На меня теперь смотрят, как на взбесившегося дикого слона из Лайма — ничего не говорят, пока новости не становятся известны всем.
Примерно десять дней назад я начал писать «Англичанина» (второе название «Пустота»), это произведение было задумано давно. Действие начиналось в Лос-Анджелесе, потом вдруг переместилось в Ипплпен военного времени[183]. Почему — понятия не имею, откуда только берутся эти необъяснимые порывы? И как удалось за один день воссоздать в памяти военные дни? Могу поклясться, что двадцать четыре часа тому назад я ничего этого не помнил. Обретает форму «настоящее» (Ден) и две женщины (Дженни и Джейн). Прошло два года, как я пишу хорошо. Божественное состояние — иначе не назовешь, все равно что первые две недели роста растения, — лучшее, что есть в его существовании. Жизнь яркая и уступчивая. Сегодня я об этом написал.
180
В записке приводились аргументы в пользу того, что произведение «В свободном государстве» может считаться романом, так как его объединяет общая тема.
181
Джон Фаулз в письме дал такое объяснение: отказ подписать документ вызван тем, что книга Найпола не отвечает критериям полноценного романа. Общей темы недостаточно: она может присутствовать и в крупном сборнике рассказов. «Не хватает единства изложения, единства характеров».