Существо, восстававшее из обломков, обернулось. Ариман почувствовал направленный на него взгляд. Вопль, исходивший изо рта, был криком снарядов и воем волков. Пока он еще поднимался к небу, начала формироваться рука. Осколки брони и комья пепла стеклись воедино. С небес хлестал дождь, льдом взрываясь о существо. Оно замахнулось на Аримана. Рука создания раскололась. Оно попятилось, обломки начали сливаться обратно. Его форма еще больше разрослась от ярости.
Ариман ощущал горечь и смятение, поднимавшееся из колодца под Просперо. Потерянная ярость и ненависть всех тех, кто умер на этой земле, всех сожженных людей и павших Волков с Тысячей Сынов, теперь были свободны. Это походило на лесной пожар.
+Держитесь, братья+, — послал Азек и ощутил, как сотни сотен соединенных с ним разумов услышали это.
Он не мог чувствовать каждого по отдельности, но ему того и не требовалось. Он был пиком, точкой баланса всего, что произойдет.
Ариман слышал, как вдалеке, на самой границе восприятия, вырываются из варпа и полным ходом несутся к Просперо корабли.
+Они идут, братья. Империум идет+.
Азек ощутил, что они поняли его, и трансформировал мысли. Изменение прокатилось по разумам его братьев — и в варп…
Каскады молний замерли. Крики мертвых стихли. Дождь стал завесой из мерцающих капель, повисших в синюшных облаках. Ариман не мог ни повернуться, ни моргнуть. Он не чувствовал ни шока, ни удивления — застыл, будто неподвижная часть сцены, видеть и слышать которую мог только сам.
Рядом с ним задребезжало что-то похожее на шипящее дыхание. Затылок обдало теплом.
+Это пройдет, — прозвучал голос позади. — Как проходит все. Я не прервал твой ритуал. Он продолжится. Его конец почти неизбежен, и я не стремлюсь, чтобы ты потерпел неудачу. Пока нет+.
В пространство перед ним шагнула фигура. Ее кожа была пламенно-синей, а девять крыльев, волочившиеся за спиной, тускло поблескивали. Она не смотрела на Аримана, но окинула взглядом пейзаж вокруг.
+Твое поражение и гибель наступят скоро, но только когда ты будешь к этому готов. — Затем существо повернулось к нему. Под капюшоном горело единственное синее око. — Ты думал, я не отомщу тебе, мой неверный сын?+
Фигура склонила голову, и под горящим оком сверкнули кристаллические бритвенно-острые зубы.
XIV
Перспективы
Пылевая буря миновала, оставив после себя город. Иобель видела, как она приближается, видела, как скрывает небо и катится по земле. Ветер стих как раз перед тем, как инквизитора накрыла волна пыли. У нее была всего пара секунд, чтобы поднять глаза и увидеть над собой вздымающийся охряный утес. Затем пыль оказалась повсюду, исхлестывая кожу и затекая в нос и рот. Иобель сжалась на земле. Она лежала неподвижно, свернувшись калачиком и прикрыв лицо краем одеяния, пока буря проносилась над ней.
Когда ветер утих, Иобель обнаружила, что конечности сдавливает тупая тяжесть — ее наполовину засыпало песком. Женщина поднялась, щурясь от солнечного света, и увидела город. Инквизитор стояла в центре открытого пространства, которое могло быть площадью или широким проспектом. К небесам тянулись фрагменты стен и колонн. Песчаные барханы вздымались и опадали, куда бы она ни бросила взгляд. Ветер и песок вгрызались в обломки, придавая им формы, что напоминали скорее оплавившийся воск, нежели камень.
Она осмотрелась. Тут и там валялись капители и куски каменной кладки. Большинство были того же цвета, что и песок, но некоторые — серыми, бледно-зелеными и голубыми. Глыбы, походившие на статуи, стояли погребенными по пояс в песке. Каждая из них, должно быть, высотой не уступала боевому титану. Иобель различила очертания, что могли быть головами, торсами и конечностями, иссеченные почти до полной бесформенности. Инквизитор представила, как эти огромные и мрачные лица взирают со своих постаментов на край мира. Вот только, конечно, все виденное ею было настолько же реальным, насколько она могла вообразить. Статуи были изглажены, но не песком или ветром, а забытьем, медленно лишавшим их черт и погребавшим под тяжестью времени.
— Эй! — крикнула она. — Если ты здесь, Магнус, то покажи себя.