— Чем могу вам служить? Она протянула ему руку.
— Страшно рада, что вы победили. Мы с сестрой хотели вас поздравить.
Он стиснул ее пальцы, и Динни подумала: «Вот уж неподходящая минута для просьб», — но вслух сказала:
— Выборы прошли блестяще. В наших местах никогда еще не бывало подобного единодушия,
— И никогда больше не будет. Так уж мне повезло. А где ваша сестра?
— В машине.
— Я хотел бы поблагодарить ее за труды.
— О, — отозвалась Динни, — она делала это с удовольствием! — И, чувствуя, что нужно решиться теперь или никогда, добавила: — Она сейчас не устроена, знаете ли, и очень хотела бы найти какое-нибудь занятие… Нет, вы не подумайте… Ну, словом, не пригодилась бы она вам в качестве секретаря? («Ух, выложила!») Сестра очень хорошо знает наше графство, умеет писать на машинке, говорит по-французски и немножко по-немецки, — надеюсь, это может пригодиться?
Все это Динни выпалила залпом и теперь смущенно стояла перед ним. Но выражение готовности на его лице не исчезло.
— Пойдемте, поговорим с ней, — сказал он.
А Динни подумала: «Господи! Надеюсь, он не влюбился в нее!» — и покосилась на Дорнфорда. Он продолжал улыбаться, но теперь его лицо казалось строже. Клер стояла подле машины. «Вот бы мне ее хладнокровие», — думала Динни. Она остановилась и молча наблюдала за всем, что делалось вокруг, отмечая торжественную деловитость входивших и выходивших людей, любуясь сестрой и Дорнфордом, которые разговаривали доверчиво и оживленно, любуясь чистым, сверкающим утром. Дорнфорд опять подошел к ней.
— Огромное вам спасибо, мисс Черрел. Получилось замечательно! Мне действительно нужен секретарь, а требования вашей сестры очень скромны.
— Я боялась, вы не простите мне, что я обратилась к вам с просьбой в такую минуту.
— Всегда счастлив служить вам чем могу и в любую минуту. Сейчас мне пора, но надеюсь увидеть вас очень скоро.
Он направился к дому, а Динни, глядя вслед ему, подумала: «Какой красивый покрой бриджей». Затем она села в машину.
— Динни, — воскликнула Клер смеясь, — да он в тебя влюблен!
— Что?!
— Я попросила двести, а он сразу назначил двести пятьдесят. Как это ты успела очаровать его в один вечер?
— Ничего подобного! Это он в тебя влюблен.
— Нет, нет, милая! Глаза у меня есть. Я уверена, что в тебя. Ведь ты сразу догадалась, что Тони Крум влюблен в меня.
— Это было видно.
— И здесь видно.
— Чепуха, — решительно возразила Динни. — Когда ты начнешь?
— Сегодня он возвращается в Лондон. Он живет в Темпле, в Харкурт-билдингс. Я поеду туда во второй половине дня и начну работать послезавтра.
— А где ты будешь жить?
— Думаю снять комнату без мебели или маленькую студию, а обставлю и украшу ее постепенно сама. Вот будет занятно!
— Сегодня уезжает тетя Эм. Она приютит тебя, пока ты не найдешь комнату.
— Что ж, — задумчиво отозвалась Клер, — пожалуй.
Когда они подъезжали к дому, Динни спросила:
— А как же Цейлон, Клер? Ты думала об этом?
— Думать бесполезно. Вероятно, он что-нибудь предпримет; что — я не знаю, да мне и безразлично.
— Он тебе писал?
— Нет.
— Смотри, дорогая, будь осторожна…
Клер пожала плечами.
— О, я буду осторожна!
— Может он получить отпуск, если захочет?
— Думаю — да.
— Ты будешь писать мне обо всем? Хорошо?
Клер на миг оторвалась от руля и чмокнула Динни в щеку.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Через три дня после разговора в клубе Крум получил от сэра Лоренса Монта письмо, в котором тот сообщал, что его кузен Маскем получит арабских кобыл не раньше весны. А пока что он будет иметь мистера Крума в виду и постарается в скором времени с ним встретиться. Знает ли мистер Крум разговорный арабский язык?
«Нет, не знаю, — подумал Крум, — но я знаю Степилтона».
Степилтон был классом старше его в Уэллингтонском колледже, недавно он приехал в отпуск из Индии. Известный игрок в поло, он должен был знать жаргон восточных коневодов. Степилтон сломал себе берцовую кость, готовя лошадь к скачкам с препятствиями, и, наверно, здесь задержится; но работу нужно искать немедленно, и Крум продолжал поиски. Однако все отвечали ему одно и то же: «Подождите, пока закончатся выборы».
Поэтому на другое же утро после выборов он вышел с Райдер-стрит, окрыленный новыми надеждами, но вернулся вечером в клуб разочарованный. «Я мог бы с таким же успехом отправиться в Ньюмаркет и посмотреть, как разыгрывается «большой приз». Тут швейцар вручил ему записку, и сердце его забилось. Усевшись в укромный угол, он прочел: