Через мгновение Клер, в халатике, открыла дверь.
— Это ты приходила раньше?
— Да.
— Прости, что я тебя не впустила. Пойдем наверх.
Она стала подниматься по винтовой лестнице, Динни последовала за ней.
Наверху было светло и тепло. Дверь в крошечную ванную была открыта, на кушетке — беспорядок. Клер взглянула на сестру, в ее измученных глазах был вызов.
— Да, у меня был Джерри, он ушел всего десять минут назад.
Динни содрогнулась от ужаса, по спине пробежал холодок.
— В конце концов он приехал издалека, — заметила Клер. — Какая ты добрая, что тревожишься обо мне, Динни.
— Ах, сестренка!
— Когда я вернулась из Темпла, он ждал перед домом. Я сдуру впустила его, а потом… впрочем, не все ли равно? Постараюсь, чтобы это не повторилось.
— Хочешь, я останусь?
— О нет! Но выпей чаю. Он как раз готов… Никто не должен знать об этом, Динни.
— Разумеется. Я скажу, что у тебя ужасно разболелась голова и не было сил выйти позвонить.
Когда они сидели за чаем, Динни спросила:
— Это не повлияло на твои планы?
— Господи! Конечно, нет!
— Сегодня у нас был Дорнфорд. Мы решили лучше всего сказать ему, что у тебя сейчас трудное время.
Клер кивнула.
— Тебе, наверное, все это кажется очень смешным?
— Нет, трагичным.
Клер пожала плечами, потом встала и обняла сестру. После этого безмолвного объятия Динни опять вышла на Мьюз, где теперь было темно и пустынно. На углу площади она почти столкнулась с каким-то молодым человеком.
— Мистер Крум?
— Мисс Черрел? Вы от леди Корвен?
— Да.
— Все благополучно?
Лицо у него было измученное, в голосе звучала тревога. Прежде чем ответить, Динни собралась с духом.
— О да! А что?
— Она говорила вчера вечером, что этот человек приходил сюда. Это меня ужасно тревожит.
В сознании Динни промелькнула мысль: «Что, если бы он встретился с «этим человеком»!» Но она спокойно ответила:
— Дойдем вместе до Маунт-стрит.
— Мне все равно, если и вы узнаете, — сказал он, — я безумно ее люблю. Да и кто устоял бы? Мисс Черрел, мне кажется, ей не следует жить одной в этой квартире. Она говорила, что он приходил вчера, когда вы были у нее.
— Да, и я увела его, как увожу вас. Мне кажется, Клер вообще следует оставить в покое.
Он весь как-то сник.
— Вы когда-нибудь любили?
— Да. — Тогда вы должны понимать! О да, она понимала!
— Не видеть ее, не знать, все ли благополучно, — это такая мука! Она относится к своему положению легко, но я не могу!
Она относится легко? Динни вспомнила лицо Клер и промолчала.
— Конечно, — запинаясь, продолжал молодой человек, — люди могут думать и говорить все что угодно… Но если бы они испытывали то, что я, они бы просто не выдержали. Я не буду надоедать ей, право, не буду… но я не могу вынести мысль о том, что этот человек ей угрожает.
Динни заставила себя ответить совершенно спокойно:
— Не думаю, чтобы Клер угрожала опасность. Но это может случиться, если станет известно, что вы…
Он твердо выдержал ее взгляд.
— Я рад, что у нее есть такая сестра. Ради бога, оберегайте ее, мисс Черрел!
Они дошли до угла Маунт-стрит, и она протянула ему руку.
— Что бы Клер ни сделала, я всегда буду с ней, можете быть уверены. Спокойной ночи! И не падайте духом!
Он стиснул ей руку и поспешил прочь, словно за ним гнался сам дьявол. Динни вошла в дом и тихонько задвинула засовы.
Слава богу — пронесло! Едва волоча ноги, поднялась она по лестнице и без сил опустилась на кровать.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Когда на следующий вечер сэр Лоренс входил в Бартонский клуб, он испытывал приблизительно то же, что обычно испытывают люди, взявшие на себя устройство чужих дел, — ощущение своей значительности, от которого становится неловко, и вместе с тем желание оказаться где угодно, только не здесь. Черт его знает, что он скажет Корвену и черт его знает, зачем он будет это говорить! Ведь, по мнению сэра Лоренса, самый лучший выход для Клер — вернуться к Корвену и попытаться начать все сызнова.
Узнав от швейцара, что сэр Джералд в клубе, он осторожно заглянул в три комнаты и наконец в уголке одной из самых маленьких, предназначенной, видимо, лишь для того, чтобы писать в ней письма, увидел спину того, кого искал. Сэр Лоренс уселся за столиком у самой двери; расположившись здесь, он сможет разыграть удивление, когда Корвен, уходя, поравняется с ним. Однако этот тип сидит бесконечно долго! Заметив на столе «Справочник британского государственного деятеля», сэр Лоренс принялся рассеянно просматривать данные об английском импорте. Отыскал картофель; потребление — шестьдесят шесть миллионов пятьсот тысяч тонн, производство — восемь миллионов восемьсот семьдесят четыре тысячи тонн. На днях кто-то писал, что Англия импортирует ежегодно на сорок миллионов фунтов стерлингов копченой грудинки. Взяв лист бумаги, сэр Лоренс набросал следующее: