— Нет, не помню. Я очень интересовалась игрой местной команды, а потом было слишком много народу. Если бы я его помнила, я бы сразу так и сказала.
Динни почудилось, что прошло бесконечно много времени, прежде чем последовал новый вопрос.
— Я все же предполагаю, что вы встретились на пароходе не как чужие.
— Вы можете предполагать что угодно, но это не так.
— Это вы так говорите.
Уловив шепот отца: «Черт бы его побрал!», — Динни коснулась плечом его плеча.
— Вы слышали показания стюардессы? Это был единственный раз, когда соответчик приходил к вам в каюту?
— Единственный, когда он зашел больше чем на минутку.
— А он заходил еще?
— Раз или два, чтобы взять или вернуть книгу.
— А тогда он пробыл у вас… сколько времени? Полчаса?
— Минут двадцать.
— Двадцать минут… И что же вы делали?
— Я показывала ему фотографии.
— А почему же не на палубе?
— Не знаю.
— Вам не пришло в голову, что это нескромно?
— Я об этом не думала. У меня было множество любительских фотографий и карточек моих родных.
— Но не было ничего, что вы не могли бы показать ему в гостиной или на палубе?
— Думаю, что нет.
— Вы, вероятно, надеялись, что никто этого не заметит?
— Повторяю, я об этом не думала.
— Кто из вас предложил пойти к вам в каюту?
— Я предложила.
— А вы знали, что ваше положение очень двусмысленно?
— Да, но никто, кроме меня, этого не знал.
— Ведь вы могли показать ему карточки где угодно? Не думаете ли вы, что поступили довольно странно, решаясь на столь компрометирующий поступок, и притом без всякого основания?
— Показать их в каюте было всего проще. Кроме того, это были семейные фотографии.
— И вы, леди Корвен, хотите нас уверить, что между вами за эти двадцать минут решительно ничего не произошло?
— Перед уходом он поцеловал мне руку.
— Это уже кое-что, но не ответ на мой вопрос.
— Не было ничего такого, что могло бы удовлетворить вас.
— Как вы были одеты?
— К сожалению, вынуждена сообщить вам, что была совершенно одета.
— Милорд, могу я попросить, чтобы меня оградили от подобных острот?
Динни была восхищена тем спокойствием, с каким судья сказал:
— Отвечайте, пожалуйста, только на вопросы.
— Хорошо, милорд.
Клер вышла из-под навеса и стояла теперь у самого барьера, положив на него руки. На ее щеках выступили красные пятна.
— Вы, вероятно, стали любовниками еще на пароходе?
— Нет, и никогда не были.
— Когда вы снова увидели соответчика, после того как сошли на берег?
— Примерно через неделю.
— Где?
— Недалеко от имения моих родителей в Кондафорде.
— Что вы в это время делали?
— Я ехала в машине.
— Одна?
— Да, я занималась предвыборной вербовкой голосов и возвращалась домой пить чай.
— А соответчик?
— Он был в своей машине.
— Что же он, так с неба и свалился?
— Милорд, прошу оградить меня от подобных острот!
Динни услышала, как в публике захихикали, затем раздался голос судьи, который, казалось, опять обращался в пространство:
— Какою мерой мерите, такою и вам отмерится, мистер Броу.
Хихиканье усилилось. Динни не могла удержаться и взглянула на Броу. Его красивое лицо было какого-то неописуемого винно-багрового цвета. Черты «юного» Роджера выражали и удовольствие и озабоченность.
— Каким образом соответчик очутился на этой глухой дороге в пятидесяти милях от Лондона?
— Он ехал повидать меня.
— Вы это признаете?
— Так он сказал мне.
— Можете вы повторить нам точно его слова?
— Не могу, но я помню, что он попросил разрешения поцеловать меня.
— И вы разрешили?
— Да. Я высунула голову из машины, он поцеловал меня в щеку, вернулся к своей машине и уехал.
— И все-таки вы утверждаете, что не стали любовниками еще на пароходе?
— В вашем смысле не стали. Я не отрицаю, что он любит меня, — так по крайней мере он мне сказал.
— Вы утверждаете, что вы в него не влюблены?
— Боюсь, что не влюблена.
— Но вы позволили ему поцеловать себя?
— Мне было его жаль.
— И вы считаете, что так подобает вести себя замужней женщине?
— Может быть, и нет. Но с тех пор, как я ушла от мужа, я себя замужней женщиной не считаю.
— Ах, вот как?
Динни почудилось, что эти слова произнес весь зал. «Юный» Роджер вынул руку из кармана; он внимательно посмотрел на извлеченный оттуда предмет и положил его обратно. Приветливое лицо женщины, похожей на экономку, нахмурилось.