Ответа не последовало.
— Повторите вопрос, мистер Броу.
— Правда ли, что во время той встречи, о которой говорит ваш муж, супружеские отношения между вами были восстановлены?
— Нет. Неправда.
Динни, знавшая, что это правда, подняла глаза. Судья все еще смотрел куда-то поверх ее головы, но она заметила, как он слегка выпятил губы. Он не верил.
Сочный голос заговорил опять, и она уловила в его интонациях какой-то скрытое торжество:
— Вы присягаете?
— Да.
— Значит, ваш муж, утверждая этот факт, дал ложную присягу?
— Вам придется поверить либо мне, либо ему.
— Мне кажется, я знаю, кому поверят. Скажите, а не было ли ваше последнее отрицание вызвано стремлением пощадить чувства соответчика?
— Нет.
— Можем ли мы теперь придавать хоть какое-нибудь значение всем вашим предыдущим показаниям?
— Нельзя ставить подобный вопрос, мистер Броу. Ведь ответчица не знает, какое мы им придаем значение.
— Хорошо, милорд. Сформулирую иначе: вы _все время_ говорили одну правду, леди Корвен, и только правду?
— Да.
— _Очень_ хорошо. У меня больше нет к вам вопросов.
Пока Клер отвечала на некоторые дополнительные вопросы, в которых тщательно обходилось все, касавшееся последнего заявления Корвена, Динни думала только о Тони Круме. Она чувствовала, что дело проиграно, ей хотелось взять Клер за руку и незаметно выскользнуть отсюда. Если бы этот человек с хищным носом не старался изо всех сил очернить Корвена и доказать больше, чем было нужно, последняя мина не взорвалась бы. А вместе с тем стремление очернить противника — разве не в этом вся суть судебной процедуры?
Когда Клер вернулась на свое место, бледная и измученная, Динни шепнула ей:
— Не лучше ли уйти, дружок?
Клер покачала головой.
— Джеймс Бернард Крум.
В первый раз с самого начала процесса Динни имела возможность внимательно посмотреть на молодого человека и едва узнала его. Его загорелое лицо побледнело и осунулось, он казался очень худым. Серые глаза ввалились, рот был горестно сжат. Он казался лет на пять старше, и она сразу почувствовала, что отрицание Клер его не обмануло.
— Вас зовут Джеймс Бернард Крум, вы живете в Беблок-Хайте и работаете там на конном заводе. Есть у вас какие-нибудь личные средства?
— Никаких.
Допрашивал не Инстон, а юрист помоложе, с более острым носом, сидевший позади Инстона.
— До сентября прошлого года вы служили управляющим чайной плантацией на Цейлоне. Встречались вы с ответчицей на Цейлоне?
— Никогда.
— Вы никогда не были у нее в доме?
— Нет.
— Вы слышали, здесь говорилось об одном матче в поло, в котором участвовали и вы и после которого все участники были приглашены к ней?
— Да. Но я тогда не пошел. Мне надо было вернуться на плантацию.
— Значит, вы встретились впервые на пароходе?
— Да.
— Вы не скрываете, что влюблены в нее?
— Нет.
— И все же отрицаете факт прелюбодеяния?
— Категорически отрицаю.
Допрос Крума продолжался, а Динни все не могла отвести глаз от его лица, словно загипнотизированная этим выражением сдержанного, глубокого горя.
— А теперь, мистер Крум, последний вопрос: вы понимаете, что если обвинение в прелюбодеянии справедливо, то вы оказываетесь в положении человека, соблазнившего жену в отсутствие мужа? Что вы имеете сказать по этому поводу?
— Я имею сказать, что если бы леди Корвен испытывала ко мне такое же чувство, какое у меня к ней, я тут же написал бы ее мужу и сообщил ему, как обстоит дело.
— То есть вы известили бы его прежде, чем сблизиться с нею?
— Я этого не сказал, но, во всяком случае, как можно скорее.
— А она не испытывала к вам того же чувства, что вы к ней?
— К сожалению, нет.
— Так что никакой надобности извещать мужа не было?
— Нет.
— Благодарю вас.
Лицо Крума словно окаменело, — значит, сейчас заговорит Броу. Тягучий сочный голос прозвучал нарочито небрежно:
— Скажите, сэр, по опыту, разве любовники всегда питают друг к другу одинаковые чувства?
— У меня нет опыта.
— Нет опыта? А вы знаете французскую пословицу, что всегда один любит, а другой позволяет себя любить?
— Я слышал ее. — Она не кажется вам верной?
— Поскольку верна всякая пословица.
— Итак, судя по всему, что вы оба рассказывали, вы преследовали в отсутствие мужа его жену, которая этого вовсе не хотела? Не очень достойное занятие, не правда ли? Не вполне то, что называется «соблюдать правила чести».