ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ШЕСТАЯ
Едва Динни ушла, Адриан вдруг понял, как это часто бывает с людьми, что обещание придется выполнить. Как заставить королевского адвоката выдать себя? Прямо пойти к нему — это будет слишком явно. А выпытывать у гостя неудобно! Попросить Эм, чтобы она пригласила их обоих ужинать? Она не откажет, особенно если намекнуть, что дело касается Динни. Но даже и тогда… Посоветовавшись с Дианой, он после обеда отправился на Маунт-стрит. Он застал семью за пикетом.
— Четыре короля, — объявила леди Монт. — Мы с сэром Лоренсом и с Муссолини ужасно старомодны. Ты за чем-нибудь пришел, Адриан?
— Разумеется, Эм. Я хочу попросить тебя пригласить ужинать Дорнфорда и меня, мне надо с ним встретиться.
— Значит Динни… Никак не могу заставить Лоренса быть галантным. Как только у меня четыре короля, у него непременно четыре туза. Так когда же?
— Чем скорее, тем лучше.
— Позвони, милый. Адриан позвонил.
— Блор, передайте мистеру Дорнфорду по телефону, что мы приглашаем его на ужин. В смокинге.
— Когда, миледи?
— В первый же вечер, который у меня не записан. Мы — прямо как зубные врачи, — добавила она, когда Блор удалился. — Расскажи про Динни. Она не была у нас с самого процесса.
— Процесс, — повторил сэр Лоренс, — прошел, в общем, так, как и можно было ожидать. Не правда ли, Адриан? Есть новости?
— Кто-то уплатил издержки, и Динни подозревает, что это Дорнфорд.
Сэр Лоренс положил карты на стол.
— Пожалуй, чересчур похоже на выкуп за нее, а?
— Он-то, конечно, не сознается, но она поручила мне выведать у него.
— Если он не сознается, то зачем было это делать?
— Рыцари, — пробормотала леди Монт, — хранили перчатку своей дамы, их убивали, и никто не знал, чья это перчатка. Слушаю, Блор?
— Мистер Дорнфорд сказал, что почтет для себя удовольствием быть у вас в понедельник, миледи.
— Тогда запишите его в мою книжечку, и мистера Адриана тоже.
— Уходи с ним вместе после ужина, Адриан, — сказал сэр Лоренс, — и тогда попытайся узнать, чтобы вышло не так явно. А ты, Эм, пожалуйста, не намекай, ни охом, ни вздохом.
— Красивый мужчина, — заметила леди Монт, — такой смугловатый…
В следующий понедельник, после ужина у Монтов, Адриан, как и было решено, вышел вместе с «красивым, смугловатым мужчиной». Так как Дорнфорд еще не переехал в свое новое обиталище, им было почти по дороге. Адриан с облегчением понял, что его спутник не менее, чем он сам, жаждет остаться с ним наедине, ибо Дорнфорд сразу же заговорил о Динни.
— Мне почему-то кажется, что Динни пережила какой-то удар… Не процесс, нет, но вот тогда, когда она заболела и вы ездили с ней за границу… Я не ошибся?
— Нет, не ошиблись. Человек, которого, как я говорил вам, она любила, утонул; он был в Сиаме.
— О!
Адриан украдкой взглянул на Дорнфорда. Что выразит это лицо: заботу, облегчение, надежду, сочувствие? Но Дорнфорд только чуть-чуть нахмурился.
— Мне хотелось спросить у вас одну вещь, Дорнфорд. Кто-то уплатил судебные издержки, наложенные на этого юношу Крума.
Собеседник удивленно поднял брови, но лицо его осталось непроницаемым.
— Я думал, вы, может быть, знаете, кто. Адвокаты сказали только, что это исходит не от противной стороны.
— Понятия не имею.
«Так! — подумал Адриан. — Ничего я не узнал, кроме того, что если он притворяется, то мастерски».
— Мне нравится этот юноша, — сказал Дорнфорд, — он вел себя как порядочный человек, и ему очень не повезло. Но теперь он хоть спасен от разорения.
— Довольно таинственная история, — пробормотал Адриан.
— Да.
«В общем, — решил Адриан, — вероятно, заплатил все-таки он. Но что за непроницаемое лицо!»
— А как вы находите — изменилась Клер после процесса?
— Она стала чуть циничнее. Когда мы сегодня утром катались верхом, она вполне откровенно высказывалась насчет моей профессии.
— Как вам кажется, выйдет она за Крума? Дорнфорд покачал головой.
— Сомневаюсь. Особенно если то, что вы сказали об уплате издержек, правда. Она могла бы выйти за него из чувства признательности, но процесс этот ухудшил его шансы. Она его не любит… мне, по крайней мере, кажется, что нет.
— Брак с Корвеном страшно разочаровал ее.
— Я редко видел такое лицо, как у него, оно не оставляет никаких иллюзий, — пробормотал Дорнфорд. — Но мне кажется, что она и одна будет жить достаточно интересно. У нее есть мужество, и, как все современные молодые женщины, она очень независима.