Оставшись наедине с собакой, которая стремилась вылезти из ванны, Динни придержала ее за лапы и вытерла следы горестей, накопившиеся у нее возле глаз.
— Ну вот! Теперь куда лучше!
Они завернули почти бездыханного пса в старое армейское одеяло и перетащили его на диван.
— Как мы его назовем, Динни?
— Давай попробуем несколько кличек, может, нападем на его прежнюю.
Пес не откликнулся ни на одну.
— Ну что ж, — сказала Динни. — Назовем его Фошем. Если бы не Фош, мы бы никогда не встретились.
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
После возвращения генерала из города настроение в Кондафорде было мрачное и встревоженное. Динни пообещала вернуться в субботу, но настала среда, а она все еще была в Лондоне. Ее заверение, что «официально мы не помолвлены», мало кого утешило, так как генерал тут же добавил: «Хочет подсластить пилюлю». Несмотря на все просьбы леди Черрел рассказать подробно, что произошло между ним и Уилфридом, генерал был немногословен.
— Да он почти и рта не открыл, Лиз. Вежливый и все такое, — откровенно говоря, он совсем не похож на человека, который может струсить. И воевал, говорят, хорошо. Непонятная история!
— А ты читал его стихи, Кон?
— Нет. Где же я мог их читать?
— У Динни они где-то есть. Очень мрачные стихи. Но говорят, многие писатели мрачные. Да пусть его, лишь бы знать, что Динни будет счастлива!
— Динни говорила, что он собирается напечатать поэму, где рассказано об этой истории. Видно, тщеславный тип!
— Поэты почти всегда люди тщеславные.
— Не знаю, кто бы мог повлиять на Динни. Хьюберт говорит, что от него она как-то отдалилась. Начинать семейную жизнь, когда над тобой нависла такая туча!
— Знаешь, я иногда думаю, — негромко заметила леди Черрел, — что, живя так, как мы живем, трудно понять, отчего теперь над человеком нависают тучи…
— Ну, тут уж понятно, — решительно заявил генерал, — во всяком случае, понятно тем, с кем стоит считаться.
— А с кем сейчас стоит считаться?
Генерал помолчал. Но потом решительно произнес:
— Англией, по существу, все равно правит аристократия. Если бы не верхушка общества, мы давно бы пропали. Командуют по-прежнему армия и высшее сословие, что бы там ни болтали всякие социалисты!
Леди Черрел посмотрела на него, удивленная этим красноречием.
— Хорошо, — сказала она, — но что нам делать с Динни?
Генерал пожал плечами.
— Ждать, пока все как-нибудь не разрешится само собой. Лишить ее наследства — устарело, да и невозможно: мы слишком ее любим. Ты с ней поговори, когда представится случай.
Хьюберт и Джин тоже обсудили этот вопрос, но по-своему.
— Какая обида, что Динни не увлеклась твоим братом!
— У Алана это уже прошло. Я вчера получила от него письмо. Он в Сингапуре. Наверно, у него там кто-то есть. Надеюсь, хотя бы не замужняя женщина. На Востоке так мало молодых девушек.
— Не думаю, чтобы ему понравилась замужняя женщина. Скорее это туземка; говорят, малайские девушки очень хорошенькие.
Джин скорчила гримасу.
— Какая-то малайка вместо Динни! — Помолчав, она задумчиво пробормотала: — Хотела бы я поговорить с этим Дезертом. Уж я бы ему растолковала, что о нем скажут, если он и Динни потащит за собой в эту грязь.
— Смотри только, чтобы Динни не рассердилась!
— Если машина будет свободна, я съезжу завтра и поговорю с Флер. Она должна хорошо его знать; он был у них шафером.
— Я бы предпочел поговорить с Майклом; но умоляю тебя, будь осторожна.
Джин, привыкшая жить по принципу «сказано — сделано», двинулась в путь на следующий день чуть свет, пока дом еще спал, и к десяти часам уже подъезжала к Саут-скверу. Майкла в Лондоне не было, он уехал в свой избирательный округ.
— Чем прочнее его положение в округе, — объясняла Флер, — тем чаще он считает нужным туда ездить. Комплекс признательности. Я могу тебе чем-нибудь помочь?
Глаза Джин под длинными ресницами были устремлены на Фрагонара [24] и будто говорили «уж слишком ты француз»; потом она метнула взгляд на Флер, и та чуть не подскочила, ей-богу, настоящая тигрица!
— Я пришла насчет Динни и ее жениха. Ты ведь знаешь, что с ним там случилось? — Флер кивнула. — Неужели ничего нельзя сделать?
Флер испытующе на нее поглядела. Ей, правда, двадцать девять, а Джин всего двадцать три, но стоит ли разыгрывать опытную матрону?
— Я очень давно не видела Уилфрида.
— Кто-нибудь должен сказать ему напрямик, что о нем подумают, если он втянет Динни в эту грязную историю!