Эдгар (резко). Что именно?
С появлением Энтони все замолкают. Он закрывает за собой дверь. Энид соскакивает с дивана, с отчаянной решимостью подбегает к двери, поворачивает ручку. Потом отходит к камину и останавливается, нервно постукивая носком по каминной решетке. Берет звонок, звонит. Из холла входит Фрост.
Фрост. Да, мэм?
Энид. Когда придут рабочие, пожалуйста, проведите их сюда. В передней холодно.
Фрост. Они могут подождать в буфетной.
Энид. Ни в коем случае. Они воспримут это как оскорбление. Такие обидчивые стали!
Фрост. Слушаюсь, мэм. (Помолчав.) Прошу прощения, мистер Энтони весь день ничего не ел.
Энид. Я знаю, Фрост.
Фрост. Только два раза виски с содовой выпил.
Энид. А зачем вы позволили ему?
Фрост (серьезно). С мистером Энтони иногда трудно бывает, мэм. И не то чтобы годы сказывались или не заботится о своем здоровье. Просто любит, чтобы по его было.
Энид. Все мы, наверное, это любим.
Фрост. Да, мэм. (Спокойно.) Прошу прощения, что скажу о забастовке. Лучше всего, чтобы остальные джентльмены сейчас согласились с мистером Энтони, а потом потихоньку дали бы рабочим, чего они просят. Сам иногда так делаю — очень удобный способ.
Энид качает головой.
Сильно сердится, когда ему перечат. А когда сердятся (словно это его открытие), потом сами же и жалеют, по себе знаю.
Энид (улыбается). А вы разве когда-нибудь сердитесь, Фрост?
Фрост. А как же, мэм? Сержусь, и иногда сильно.
Энид. Вот ни разу не видела.
Фрост (ровно). Конечно, мэм. Но это так.
Энид то и дело порывается подойти к двери.
(С чувством.) Я ведь около мистера Энтони, мэм, с пятнадцати лет. Каково мне видеть, как ему перечат в его-то возрасте? Осмелился я сказать об этом мистеру Уэнклину (понижая голос.). Кажется, самый разумный из джентльменов. А он говорит: «Все это так, Фрост, но забастовка — вещь серьезная». «Конечно, серьезная, сэр, Для обеих сторон серьезная — говорю я. — Но, может как-нибудь ублажить его? Ведь вот, скажем, наткнулся человек на стенку, он же головой не станет биться перелезет». «Да, — говорит, — скажи-ка лучше это своему хозяину» (Фрост смотрит себе на ногти). Вот в чем штука-то мэм. Утром я подхожу к мистеру Энтони. «А нужно ли все это?» — спрашиваю. А он мне: «Черт побери, Фрост! Не лезь не в свои дела или через месяц бери расчет!» Простите за бранное слово, мэм.
Энид (подходит к двери, прислушиваясь). Вы знаете этого Робертса, Фрост?
Фрост. Да, мэм… То есть не то чтобы я с ним знаком, но в лицо знаю. А на такого посмотришь — насквозь видно…
Энид (прерывая его). Ну и что?
Фрост. Видно, он не такой, как эти безобидные социалисты. Он горячий, будто огонь в нем. До всего ему дело. Вот как я понимаю: что у человека на душе, — бог с ним! Но когда ему до всего дело, он может много неприятностей причинить!
Энид. Отец, наверное, то же самое думает о нем.
Фрост. Еще бы, мэм! Ведь мистер Энтони ох как его не любит!
Энид кидает сердитый взгляд, но, видя, что Фрост говорит искренне, сдерживается, покусывая губы, и снова смотрит на дверь.
Сцепились в открытую двое, и все тут! И куда только этот Робертc лезет! Наслышан я о нем — обыкновенный рабочий, как все на заводе, ничуть не лучше. Ну, изобрел он что-то. Значит, не хуже ему, чем остальным. Взять моего брата, например, он новое устройство для подачи закусок придумал. Ему вот ничего не заплатили, а поглядеть — всюду поставили такие штуки.
Энид подходит поближе к дверям.
Что и говорить, есть такие, которые никак простить людям не могут, что не родились джентльменами. А ведь настоящий джентльмен не станет свысока смотреть на людей, если они ниже его стоят, да и если выше — тоже!
Энид (нетерпеливо). Да-да, Фрост, конечно. Пожалуйста, пойдите туда и спросите, не хотят ли они чаю. Скажите, что я вас послала.
Фрост. Слушаю, мэм!
Он тихонько отворяет дверь и скрывается в столовой. Оттуда слышны возбужденные голоса.
Уайлдер. Я не согласен с вами.
Уэнклин. Мы обсуждали это раз десять, не меньше.
Эдгар (нетерпеливо). Ну так что вы предлагаете?
Скэнтлбери. Да, а что говорит ваш отец? Что, чаю? Нет-нет, не хочу.
Уэнклин. Как я понимаю, председатель сказал, что…