Недда тоже засмеялась и залпом допила вино. Она была на верху блаженства.
— Да, — сказал Каскот, — ничего нет лучше любви. И давно это у вас?
— Только пять дней, — призналась Недда. — Но это — самое главное.
— Вот это верно, — вздохнул Каскот. — Если не можешь любить, тебе остается только ненавидеть.
Недда сказала: «О!» Каскот снова забарабанил по столу.
— Оглянитесь и посмотрите на них. — Он обвел взглядом ресторан, где было несколько посетителей, прошедших шлифовку благородного воспитания. — Что они знают о жизни? Кому сочувствуют, с кем их душа? Да и есть ли у них душа? Маленькое кровопускание — вот что им нужно, тупые скоты!
Недда посмотрела вокруг с ужасом и любопытством, но не заметила никакой разницы между этими людьми и всеми своими знакомыми. И она робко спросила:
— А нам, по-вашему, тоже нужно кровопускание?
Лицо Каскота снова сморщилось от смеха.
— Еще бы! И в первую очередь мне самому.
«Он, правда, очень человечен», — подумала Недда и поднялась.
— Мне пора. Мы так мило посидели! Я не знаю, как вас благодарить. До свидания.
Худой, хрупкой рукой он пожал ее крепкую ручку и стоял, улыбаясь, пока за ней не закрылась дверь ресторана.
На улицах царило бурное оживление, и у Недды закружилась голова. Она так жадно глядела вокруг, что все сливалось у нее перед глазами. Путь до Тотенхем Корт-роуд показался ей слишком длинным, но ведь сбиться она не могла, потому что, проходя, читала все таблички с названиями улиц. Наконец, она очутилась на углу улицы Поултри. «Поултри, — подумала она, — такое название я бы запомнила». И она тихонько рассмеялась. Это был такой чистый и нежный смех, что проезжавший мимо извозчик, старик с озабоченным взглядом, седой бородой и глубокими морщинами на красных щеках, даже остановился.
— Поултри, — повторила Недда. — Скажите, пожалуйста, я выйду так на Тотенхем Корт-роуд?
— Что вы, мисс! — ответил извозчик. — Вы идете прямехонько к Ист-Энду.
«К Ист-Энду! — подумала Недда. — Лучше пусть он меня довезет». И она села в его пролетку. Она ехала и улыбалась. Ей не приходило в голову, что это настроение могло быть вызвано шардоне. Каскот ей сказал, чтобы она любила и ни о чем не беспокоилась. Чудесно!
Она по-прежнему улыбалась, когда извозчик высадил ее у входа в метро на Тотенхем Корт-роуд; она достала кошелек, чтобы расплатиться. Надо было заплатить шиллинг, но ей захотелось дать два. Хоть он и румяный, но вид у него такой озабоченный и усталый.
Он взял деньги и сказал:
— Спасибо, мисс, вы и не знаете, как мне это сейчас кстати.
— Ах, — пробормотала Недда, — тогда возьмите и это. Жалко, что у меня больше нет, — только на метро осталось…
Старик взял протянутые деньги, и на его щеке, у носа, появилась какая-то влага.
— Спаси вас бог! — сказал он и, щелкнув кнутом, быстро отъехал.
У Недды подкатил комок к горлу, но она спустилась вниз, к поездам, все еще сияя; настроение переменилось позже, когда она подходила к Спаньярдс-роуд; тут над ней как будто нависли тучи, и домой она вернулась угнетенная.
В саду у Фрилендов был небольшой уголок, заросший кустами барбариса и рододендронов, — там устроили пчельник, но пчелы, словно догадываясь, куда девается их мед, собирали его ровно столько, сколько требовалось для них самих. В это убежище, где стояла грубая садовая скамейка, часто приходила Недда посидеть и почитать. Там она спряталась и сейчас. Глаза у нее наполнились слезами. Почему у старика, который подвез ее к метро, такой измученный вид и почему он рассыпался в благодарностях и призывал на нее божье благословение за такой ничтожный подарок? Отчего люди должны стареть и становиться такими беспомощными, как дедушка Гонт, которого она видела в Бекете? Зачем существует тирания, которая приводит в ярость и Дирека и Шейлу? А вопиющая нищета — ей приходилось самой наблюдать ее, когда она посещала вместе с матерью «Клуб девушек» в Бетнел-Грин, — откуда она? Стоит ли быть молодой и сильной, если все так и останется и не произойдет никаких перемен, так что она успеет состариться, а может, даже умереть, не увидев ничего нового? Какой смысл любить, раз даже любовь не спасает от смерти? Вот деревья… Они вырастают из крошечных побегов, становятся могучими и прекрасными, чтобы потом, медленно высыхая, рассыпаться в труху. К чему это все? Стоит ли искать утешения у бога — он такой великий и всеобъемлющий, ему ведь и в голову не придет сделать так, чтобы они с Диреком были живы и любили друг друга вечно, или помочь старику извозчику, чтобы его днем и ночью не преследовала мысль о богадельне, куда он может угодить вместе со старухой женой, если она у него есть. У Недды по щекам катились слезы, и совершенно неизвестно, какую роль в этом играло шардоне.