“Надо удивляться тому, – говорит Беллоус, – что, излагая отчет о состоянии тюрем, Говард вовсе не выражает своего негодования, не говорит о попранных правах человека... Он не выставляет напоказ своих благородных чувств, а спокойно описывает и сообщает о своих наблюдениях, делая как бы заметки для самого себя. Он мало резонирует и лишь со свойственным ему практическим тактом, без всяких глубокомысленных соображений, указывает на причины плачевного состояния тюрем, в котором убедился многолетним добросовестным наблюдением”.
Выше уже упомянуто о существовавшем в английских тюрьмах порядке, по которому смотритель тюрьмы получал вознаграждение от каждого заключенного. Этот порядок приводил ко многим злоупотреблениям. Смотритель тюрьмы эксплуатировал заключенного, подвергая его разным лишениям с целью вымогательства денег. Тюремные сторожа вместе со смотрителем занимались продажей крепких напитков заключенным, а для увеличения своей прибыли поощряли пьянство в местах заключения. Часто мужчины и женщины вовсе не разделялись, а содержались в одном помещении, от этого во многих тюрьмах господствовал страшный разврат. Молодых, новичков в преступном промысле, держали вместе со взрослыми, прошедшими уже основательно школу порока и преступления. От каждого вновь поступившего арестанта требовался “выкуп”, без которого вновь прибывший подвергался ужасным пыткам со стороны своих сотоварищей по заключению. Полученные деньги сообща пропивались, поэтому смотрители тюрем в своих интересах поощряли обычай “выкупа”. Самою же большою жестокостью было то, что честные люди, имевшие несчастие впасть в неоплатный долг, помещались совместно с преступниками, подвергаясь всем жестокостям, на которые обречены были лица, попавшие в тюрьму за преступления. С несостоятельных должников смотрители тюрем делали еще большие поборы и под угрозой жестокого обращения с ними вымогали не только от них, но и от их родственников и знакомых.
Тюремный персонал рекрутировался из людей без всякой подготовки к поручаемому им делу, без всяких познаний, – требовалось лишь, чтобы тюремщик был нечувствителен к человеческим страданиям.
Дисциплина среди заключенных поддерживалась жестокими телесными наказаниями, лишением пищи, приковыванием к стене и т. п.
Тюремные помещения были до крайности тесны. Недостаточная пища, отсутствие хорошей воды представлялись обычными явлениями. Неудивительно, что в тюрьмах свирепствовали страшные болезни. Больниц при тюрьмах не имелось, и один больной заражал всех прочих, вследствие чего смертность среди заключенных доходила до ужасающих размеров. Тюрьмы нередко становились источником эпидемических болезней, опустошавших окрестности.
Заключенные никакими работами в тюрьмах не занимались. Без работы, в удручающей обстановке многие арестанты заболевали тяжкими формами душевного и умственного расстройства.
Как было миру не ужаснуться, когда ему поведано было Говардом обо всем, что он узнал лично!
Глава VI
Первая ревизия английских тюрем. – Билль Попгема. – Отчет перед парламентом. – Благодарность последнего. – Говард – кандидат в депутаты. – Ревизия континентальных тюрем в 1775 году. – Бастилия. – Новый осмотр английских тюрем в ноябре 1775 года. – Печатание книги Говарда. – Успех ее. – Образ жизни Говарда
Путь, открывавшийся перед Говардом, был им ясно намечен, и неуклонное следование по избранной дороге составляет задачу всей жизни его. Еще в 1773 году начал он объезд Англии с целью осмотра тюрем и совершил его в три приема с небольшими перерывами.
Уже при первом осмотре английских тюрем у Говарда накопилось много фактов, способных возмутить общественное мнение. Общество уже начало к тому времени интересоваться состоянием тюремных дел, и инспекторская деятельность Говарда сделалась известна в парламентских кругах. Скоро представился случай воспользоваться приобретенными Говардом сведениями об английских тюрьмах. Еще в 1773 году мистер Попгем, член палаты общин, внес законопроект об уничтожении платы, взимаемой с заключенных в пользу смотрителей, и о назначении последним определенного жалованья. После второго чтения этого билля оказалось необходимым его исправить и дополнить, и лишь с 31 марта 1774 года он был окончательно принят парламентом. Это была первая законодательная мера к устранению злоупотреблений в управлении тюрьмами. Общий интерес свел Говарда с Попгемом, и благодаря последнему, а также и некоторым другим знакомым Говарда в палате общин, в парламент было внесено предложение о том, чтобы Говард на заседании палаты общин сообщил о результатах своих наблюдений и высказал свое мнение о состоянии тюрем в Англии. Предложение было принято, и в одно из ближайших заседаний Говард был приглашен сделать свой отчет. Со свойственной ему объективностью и точностью Говард подробно ознакомил депутатов со всеми результатами своих личных наблюдений. Сообщение Говарда вызвало большой интерес, и палата единогласно постановила выразить ему свою благодарность за предпринятое им человеколюбивое дело и те сведения, которыми он поделился с палатой; спикеру (председателю палаты) было поручено призвать Говарда и публично объявить ему о решении палаты. Эта высокая честь, оказанная Говарду, сделала его популярным в высших кругах; отныне общественное мнение внимательно следило за ним и с большим интересом относилось к его деятельности. Нет сомнения, что и лично на Говарда это высокое отличие повлияло благотворно: он стал верить в успех своего дела и с еще большею энергией принялся за дальнейшее осуществление своих планов.
В неутомимых разъездах и посещениях прошел весь 1774 год.
В начале 1775 года Говард вступил на политическую арену. Население Бедфорда должно было выбрать двух депутатов в палату общин. Выборная агитация, руководимая особой корпорацией в Бедфорде, шла полным ходом, когда Говард, по настоянию друзей, согласился выставить свою кандидатуру. Вместе с Говардом кандидатом выступил Вэтбрид, о котором мы упоминали выше, и еще два кандидата бедфордской корпорации. Последней удалось на выборах провести своих кандидатов, Говард же и Вэтбрид оказались с меньшинством голосов. При выборах допущены были такие неправильности, что Вэтбрид и Говард решились обжаловать их в палате общин и просить о создании комитета для проверки списков избирателей. Комитет был создан и, по исключении тех лиц, которые были неправильно внесены в списки, – большинство оказалось за Вэтбридом и одним из кандидатов корпорации, – Говард же все-таки оказался неизбранным.
Как смотрел Говард на свою кандидатуру и как он отнесся к испытанной им неудаче, показывает письмо его к Саймондсу из Лондона от 27 марта 1775 года. “Примите, – пишет он, – мою благодарность за Вашу помощь и усердную преданность делу, которое по воле Божией кончилось так неудачно для нас – диссидентов. Правительство употребило все усилия, чтобы диссидент не попал в депутаты”. Только потому Говард и согласился выступить кандидатом и в случае удачи оставить избранное поприще деятельности, что он считал свое избрание общим делом диссидентов и придавал ему большое значение в смысле достижения ими гражданской и политической полноправности.
Прежде чем приступить к обнародованию сделанных им наблюдений над английскими тюрьмами, Говард счел нужным ознакомиться с состоянием тюрем некоторых государств на континенте. И вот в апреле 1775 года он предпринимает первую континентальную поездку с ясно намеченной целью: изучение состояния тюрем. Первым объектом наблюдения Говард избрал Париж и его знаменитые тюрьмы. Но здесь исследователь натолкнулся на серьезное затруднение: тюремные власти не допускали посторонних к осмотру тюрем, особенно Бастилии – этой мрачной крепости, возбуждавшей ужас современников. Неутомимый и не останавливающийся ни перед какими препятствиями, Говард отыскал в законодательстве Франции старый, пришедший в забвение, хотя и никем не отмененный, закон, по которому в тюрьмы должен быть допускаем всякий желающий сделать какое-либо пожертвование в пользу заключенных. Засвидетельствованная надлежащим образом копия с этого закона оказалась, однако, недостаточной, и на этот раз Говард напрасно стучался в двери мрачных парижских тюрем. Пришлось прибегнуть к помощи английского посланника, и только с разрешения высших властей настойчивый британец был допущен к осмотру парижских тюрем, кроме, однако, Бастилии, – этому аду не суждено было иметь своего Данте, который поведал бы миру об ужасах тюрьмы, куда не проникает ни один луч света и милосердия. Подробно осмотрены были Говардом Пти-Шателэ, Консьержери, Абайе, Бисетр, напоминавший больше госпиталь, чем тюрьму, и другие. Но Говарду очень хотелось получить представление и о Бастилии. По целым часам бродил он вокруг мрачных стен крепости, ожидая какого-нибудь счастливого случая, который дал бы ему возможность проникнуть внутрь ее, и решился даже на удивительно смелый шаг, не увенчавшийся, однако, успехом. Стоя раз у ворот Бастилии, Говард уловил момент, когда они отворились, чтобы пропустить кого-то, и незаметно проник во внутренний двор крепости; благополучно минуя часовых, он подвигался вперед, но наконец был замечен и удален. К счастью, эта смелая попытка не имела никаких неприятных для Говарда последствий. Лишенный возможности лично сделать наблюдения над Бастилией, он усердно разыскивал разные сведения о ней и отыскал памфлет, написанный лицом, в течение многих лет содержавшимся в Бастилии, снял с него копию и по возвращении на родину перевел и включил его в свою книгу “Состояние тюрем”. С особенной радостью принял впоследствии Говард весть о падении Бастилии.