Вот она!
Хозяйка перестала есть, она готовилась к атаке. Интересно, кто шуршал и ворочался сейчас в кустах, кто рисковал стать её обедом?
— Хоп! — крикнула Мария что было сил.
Медведица повернула башку, сверкнул чёрный глаз, и стрела вошла точно в него. Самка коротко квакнула и рухнула на бок. Лапы судорожно задёргались, разорвали дёрн и замерли.
Не мешкая, первыми ударами охотница отрубила передние лапы — будущий деликатес для дочек, да и Старика подбодрить не мешает, говорят, медвежьи лапы помогают от мужской немощи. Вторым ударом взрезала зверю брюхо. Сизо-красные внутренности вывалились на траву. Нужно отделить от остальной туши желчный пузырь и кишки, иначе мясо стухнет.
Он никуда не торопился, однако камень за камнем занимал своё место в стене часовни. Здание получалось тесное, неказистое, но Джон очень хотел, чтобы после него осталось что-то кроме смерти. Пусть никто не узнает про это, пусть никто не свяжет строение с проклятым именем, пусть даже никто не сможет сделать этого, но пусть оно будет.
Теперь у майора был карьер. Русло высохшего ручья в миле от дома. Когда-то давно, при отступлении ледника, на его месте была бурная речка, притащившая сюда множество каменных осколков. Сейчас майор тащил волокушу с очередным булыжником и повторял про себя ужасные русские глаголы. Русский оказался лучшим средством против голосов.
Громкий звук прервал урок. Он был забыт, невозможен, непривычен! Человеческий крик! Джон поверил в него, лишь увидев человека, сидящего невдалеке на корточках возле буро-красной туши, от которой остро несло зверем.
Женщина! Волосы собраны в хвост на затылке, в холщёвых штанах и широкой рубахе, в вырезе которой колышется тяжёлая грудь. Босая, в руках длинный нож, к поясу приторочен ворох свежих шкурок.
— Гхм, — вытолкнул он пересохшим горлом, и она услышала. Рука её метнулась вбок, и вот уже наконечник стрелы направлен ему прямо в грудь. Привычное, машинальное действие, застыло тревожно лицо… Спустя секунду мозг осознал увиденное, и женщина осела в траву, лицо разгладилось, и она зарыдала!
— Как ты плачешь? — медленно спросил Джон, подбирая слова.
— Как? — женщина улыбнулась, и Карсон увидел, что она совсем молода.
— Э… зачем?
— От радости. Ой! — она показала на тушу. — Хозяйка, нужно торопиться!
Они разделали зверя, погрузили мясо на волокушу, и пошли рядом.
— Меня зовут Мария, — сказала девушка чуть погодя.
— Ян, — ответил Карсон. — Идти ко мне, рядом дом.
Мария промолчала.
У егерского дома Ян быстро разжёг очаг, и Мария пекла на углях требуху, а Ян наладил коптильню. За заботами быстро стемнело. При свете костра они ели горячую, истекающую соком печень, и Мария внезапно захохотала.
— Как, зачем ты смеёшься?
— Почему. Хозяйка охотилась на тебя, хотела съесть, а теперь её едим мы!
Яну стало неуютно, ведь без этой девушки он был бы уже мёртв, съеденный настоящим русским медведем. Но не подал вида, и тоже засмеялся, а потом погладил кошачьи шкурки, висевшие на её поясе:
— Хочешь видеть настоящий тигровый шкура?
Взял Марию за руку и увёл в дом.
Мария сидела на берегу ручья. За её спиной стоял ветхий домик, а в нём спал сильный мужчина. Как хотелось родить ему пять, а лучше десять сыновей! Разделить с другими женщинами, но знать, что он всегда вернётся к ней и детям!
Зачем он сохранил эту карточку с надписью на чужом языке? Зачем она прочитала её и поняла? Ян изменился, но это он — Джон Карсон. Казнить убийцу рода человеческого — её долг?
Карточка вспыхнула легко и сгорела быстро. Нож так удобно лежит в руке… Её долг.
Потом пришёл Ян и молча сел рядом.