Возможно, это даже не жестокость. Жители Марса ведут тяжелую и безжалостную борьбу за существование на умирающей планете. Все естественные богатства на ней истощены до такой степени, что поддержка каждой лишней жизни означает лишнее бремя. Марсиане дают жизнь только сильным особям и с поистине сверхъестественной дальновидностью регулируют рождаемость. Каждая взрослая женщина-марсианка производит на свет около тридцати яиц в год, их скрывают в тайниках подземной пещеры, где температура слишком низка для инкубации. Раз в год эти яйца внимательно исследуются советом двадцати старейшин, и оставляется сотня самых совершенных, остальные уничтожаются. К концу пяти лет из нескольких тысяч произведенных на свет яиц бывает отобрано приблизительно пятьсот – тысяча. Их помещают в почти не пропускающие воздух инкубаторы, чтобы солнечные лучи наконец дали им жизнь.
Нынешнее деторождение было одним из удачнейших: почти все яйца оказались созревшими к одному дню. Если же из оставшихся яиц позже и вылупятся маленькие марсиане, они будут предоставлены сами себе. Такие дети нежелательны, так как передадут и своему потомству склонность к более длительному периоду инкубации. Это нарушит вековую систему расчетов, определяющую время возвращения к инкубатору с точностью до одного часа.
Инкубаторы строятся в отдаленных, хорошо защищенных местах, чтобы укрыть их от враждебных племен. Если чужаки все же найдут и уничтожат кладку, это катастрофа, в общине еще пять лет не будет детей. Впоследствии мне пришлось быть свидетелем результатов такой катастрофы.
Племя, в которое я попал, насчитывало тридцать тысяч душ. Они кочевали по огромному пространству бесплодной пустыни между сороковым и восьмидесятым градусом южной широты. Инкубатор находился далеко на севере, на необитаемой равнине. Главные стоянки были расположены на юго-западе, вблизи пересечения двух так называемых «марсианских каналов». И теперь предстояло тяжелое, долгое путешествие домой.
В мертвом городе я провел несколько дней в полном бездействии. На следующий день воины рано утром уехали куда-то и вернулись только к ночи. Как я узнал позже, они перенесли очередную партию яиц из подземных пещер в инкубатор, стену которого затем опять заделали на новый пятилетний период.
Обязанности Солы увеличились теперь вдвойне, так как она должна была заботиться кроме меня еще и о детеныше. Но это было несложно, потому что мы оба ничего не знали о жизни на Марсе и Сола обучала нас одновременно.
«Добычей» Солы оказался хорошо сложенный, сильный мальчик около четырех футов роста. Он быстро всему учился, и скоро мы подружились.
Я уже говорил, что марсианский язык чрезвычайно прост, и через неделю занятий я мог общаться на элементарном уровне. Также под руководством Солы я до такой степени развил свои телепатические способности, что скоро понимал практически все происходящее вокруг меня. Солу, правда, удивляло, что, хотя я легко схватывал чужие мысли (даже когда они предназначались не мне), никто не мог разобрать мои.
Вначале это уязвляло меня, но впоследствии я был очень рад этому, поскольку такая особенность давала мне преимущество.
8. Небесная пленница
Вскоре марсиане собрались в обратный путь к своему лагерю. Но едва мы вышли за пределы города, был отдан приказ к немедленному возвращению. Зеленые марсиане как опытные воины быстро рассеялись по ближайшим зданиям. Через три минуты не осталось и следа от целого каравана повозок, мастодонтов и вооруженных всадников.
Мы с Солой оказались в том самом доме, где произошла моя встреча с обезьянами. Я захотел узнать, чем вызвано наше срочное отступление, поднялся на верхний этаж и выглянул в окно. Там я увидел причину. Огромное парусное судно медленно летело через гребень ближайшей горы. За ним последовало еще одно, еще… пока не показалось двадцать штук, которые медленно и величественно двигались к нам, низко фланируя над равниной.
Каждое имело странное знамя, развевающееся над палубой от носа до кормы, а на носу был изображен необычный символ, который сверкал в солнечных лучах и был ясно виден издалека. Я мог различить фигуры, толпившиеся на верхней и средней палубах воздушного судна. Обнаружили ли они наше присутствие или просто смотрели на покинутый город, я не знаю, но их ожидала жестокая встреча. Зеленые марсиане дали залп внезапно и безо всякого предупреждения.
Картина мирного величественного полета магически изменилась. Передовое судно метнулось в нашу сторону, разворачиваясь боком, и произвело ответный залп. Прошло недолго параллельно нашему фронту и повернуло обратно с очевидным намерением, описав большой круг, вновь очутиться на позиции. Остальные суда шли в его кильватере, причем каждое из них выпустило в нас залп, но у нас было преимущество внезапности. Наш собственный огонь тоже не уменьшался, и большинство снарядов попадали в цель. Я никогда еще не видел более смертоносной точности прицела: взрыв каждого ядра заставлял падать одну из маленьких фигур на корабле, а знамена и палуба вспыхивали языками пламени.