Я не ответил, но наклонился и сжал маленькие пальцы любимой; они тотчас ответили на пожатие, как бы ища поддержки. И так, в молчании, мы ехали по желтому, освещенному луной мху. Каждый из нас думал о своем. Я чувствовал рядом тепло Деи, и, несмотря на все прошедшие и предстоящие нам опасности, мое сердце пело так весело, как будто мы уже оставили позади заставы Гелиума.
Наши первоначальные планы провалились, и мы оказались теперь без пищи и питья. Оружие было только у меня. Поэтому мы изо всех сил понукали наших животных, хотя это могло быстро изнурить их.
Мы ехали всю ночь и весь день, останавливаясь только на самое короткое время. На вторую ночь и мы, и наши животные были совершенно измучены; мы опустились на мох и заснули на какие-то пять-шесть часов, с тем чтобы продолжить путешествие задолго до утренних лучей. Весь следующий день мы снова провели в пути, и когда поздно вечером не увидели впереди больших деревьев – признак близости канала, – страшная истина открылась нам: мы заблудились! Очевидно, мы давно кружили, ориентироваться по солнцу и луне оказалось трудно. Все были готовы упасть от голода, жажды и усталости.
Далеко впереди мы могли различить очертания невысоких гор и решили, что с какой-нибудь вершины сможем увидеть желанную реку. Ночь накрыла нас прежде, чем мы достигли цели, и, почти в обмороке от усталости и истощения, мы заснули прямо на земле.
Я проснулся рано утром от прикосновения какого-то большого тела. Испуг оказался напрасным: это был старый друг Вула. Верное животное следовало за нами через бездорожье пустыни, чтобы разделить нашу участь, какой бы она ни была. Обняв его голову, я прижался к нему щекой и не стыдился слез, выступивших на моих глазах при мысли о его любви ко мне. Немного спустя проснулись женщины, и было решено продолжить путь к холмам.
Мы прошли не более мили, когда мой тот начал спотыкаться, хотя мы не понукали его, как накануне. Вдруг он как-то странно наклонился и тяжело рухнул на землю. Дея Торис и я упали на мягкий мох. Бедное животное было в плачевном состоянии, оно даже не могло встать, хотя освободилось от нашей тяжести. Я хотел было пристрелить его, чтобы избавить от мучительной смерти в пустыне, но Сола сказала, что свежесть ночи и отдых придадут ему силы, и я отказался от этой мысли.
Освободив его от сбруи, я предоставил бедное животное его участи и постарался обойтись одним тотом. Сола и я пошли пешком, а Дея ехала верхом, хотя и сильно протестовала. До холмов оставалась какая-нибудь миля, когда Дея Торис крикнула, что там отряд всадников. В горах был небольшой проход, воины осмотрели его и скрылись.
Последний воин остановился у самого прохода, поднес к глазам небольшой полевой бинокль и принялся осматривать долину. Очевидно, это был предводитель всадников, так как во многих отрядах зеленых марсиан лидер находится в последнем ряду колонны. Когда его бинокль уставился на нас, наши сердца остановились, и я почувствовал, что холодный пот выступает из каждой поры моего тела. Нервное напряжение дошло до крайних пределов; я сомневаюсь, дышал ли кто-нибудь из нас в те долгие минуты, когда он наводил свой бинокль. Затем вождь опустил его. Мы видели, как он дал своим воинам знак и, даже не подождав, пока те догонят его, повернул своего тота и во весь опор понесся нам навстречу.
Оставался один слабый шанс на спасение, и надо было скорее его использовать. Подняв марсианскую винтовку на плечо, я прицелился и спустил собачку; раздался оглушительный взрыв – пуля достигла цели, и предводитель конного отряда упал навзничь со своего тота.
Вскочив на ноги, я приказал Соле сесть на оставшегося тота вместе с Деей и двигаться кружным путем к холмам. В оврагах и рытвинах они смогут найти временное убежище, а если и погибнут от голода и жажды, это будет для них лучше, чем попасть в руки тарков. Я отдал им два пистолета, не столько для защиты, сколько для того, чтобы в случае опасности повторного плена самим распорядиться своей жизнью. И подсадил Дею на тота.
– До свидания, принцесса! – прошептал я. – Мы еще встретимся в Гелиуме. Я выходил из худших положений, чем это.
Я попробовал улыбнуться, чтобы показать уверенность.
– Как! – вскричала она. – Вы не пойдете с нами?
– Нет. Надо задержать всадников, а один я легче ускользну от них.
Она спрыгнула с тота и, обняв меня, повернулась к Соле со спокойным достоинством:
– Беги, Сола! Дея Торис останется умирать с тем, кого она любит.
Эти слова запечатлелись в моем сердце. Я охотно отдал бы тысячу раз мою жизнь, чтобы услышать их опять; но тогда у меня не было ни секунды почувствовать счастье ее объятий. В первый раз поцеловав Дею, я поднял ее на руки и опять вскинул на седло, напомнив о ее клятве во всем повиноваться мне. Затем ударил тота в бок, и он понесся.