В пятнадцать лет Джон Леннон со своим другом Питом Шоттоном организовал скиффл-группу, которой дал имя «Куорримен». Игра слов состояла в том, что это могли быть «Каменотесы» и «Парни из Куорри», поскольку их школа называлась «Quarry Bank Grammar School». Джон играл на гитаре и пел, Пит скреб по стеклянной стиральной доске. В таком составе группа просуществовала недолго, начав разрастаться. Иногда со своей гитарой подключался Эрик Гриффит; Лен Гэрри, которого к Джону привел старый друг Айвен Воган, «отрабатывал» бас на чайной коробке, Колин Хансон сидел за ударными, Род Дейвис играл на банджо.
Шефом был Джон. Он решал, что и как играть. Если кто-то высказывал малейшую претензию, то он сразу вылетал. Конфликт нередко заканчивался потасовкой. Они исполняли все, что слышали. Как-то Джон отпечатал визитные карточки с таким текстом:
КАНТРИ-ВЕСТЕРН-РОК-Н-РОЛЛ-СКИФФЛ
КУОРРИМЕН
ПРИНИМАЕМ ПРИГЛАШЕНИЯ!
Рок-н-ролл буквально повелевал музыкальными вкусами Джона. О влияниях, которым в начальный период подвергались «Куорримены», Леннон говорил:
«Вскоре мы попытались исполнять даже настоящие дикие рок-номера, как, например, „Twenty Flight Rock“. Для нас это было развлечением, поскольку до сих пор мы выступали только как скиффл-группа. „Let's Have A Party“ был моим большим шоу-номером. Я пел эту песню Лонни Донегана так, чтобы можно было стоять немного впереди. Но в конце концов остался только Элвис Пресли, который приучил меня покупать настоящие пластинки. Я думаю, что первые вещи были у него лучшими».
В это время в Ливерпуле была бездна скиффл-групп. «Куорримен» Джона ничем особенным от других не отличалась. Репертуар у всех был одинаков. Скорее заурядно, чем правильно, они повторяли ходовые рок-н-ролльные образцы. Об овладении инструментами не могло быть и речи. В больших танцевальных домах Ливерпуля часто устраивали конкурсы любительских скиффл-групп, что выглядело следующим образом. Когда профессионалы делали перерыв, «скиффлеры» штурмовали сцену и со скоростью ветра прокручивали свою программу, сопровождая ее диким воем и причудливыми вывихами. В такой обстановке «Куорримен» Джона, как и многие другие группы, не могла рассчитывать на успех. Но Джон не падал духом.
Род Дейвис, который тогда играл на банджо, вспоминает: «Он молотил по своей гитаре, как сумасшедший. Почти всегда у него обрывалась струна. Тогда он отдавал мне свою гитару, брал мое банджо и играл дальше, в то время как я на заднем плане вставал на колени и пытался „отремонтировать“ гитару. Джон с самого начала хотел играть такие рок-н-роллы. Я, например, хорошо помню, как он исполнял: „Blue Suede Shoes“. У меня была пара пластинок Бела Айвеса, играли мы и „Worried Man Blues“. Тексты можно было выучить только с помощью радио или пластинки. Диски стоили тогда шесть шиллингов, и никто из нас не имел возможности их купить. Поэтому Джон всегда придумывал к модным зонгам свои стихи, и, ей-богу, они были ничуть не хуже».
Репетиции, которые проводил Джон, стали настоящей проблемой. Тетя не пускала парней к себе, поэтому по субботам они встречались у Колина Хансона, отца которого в это время не было дома. Поскольку здесь можно было упражняться только раз в неделю, они иногда заявлялись к Джулии — когда она была одна. Репетиционным помещением стала ванная комната, которую Джон выбрал из-за особого эхо-эффекта. Джулия не оставалась бесстрастной наблюдательницей — она брала в руки банджо, показывая Джону и Эрику Гриффиту аккорды и пассажи. После этого не только Джон, но и Эрик стал играть и на гитаре на манер банджо.
Если в любительских скиффл-турнирах группа «Куорримен» не могла выиграть и цветочного горшка, то при других обстоятельствах довелось вкусить успех.