«Love Me Do» в самой основе тоже была печальной и, по словам Джона Леннона, «исполнялась медленно, вроде «Halfway To Paradise» Билли Фьюэри, но Джордж Мартин предложил сыграть ее быстрее. Я рад, что мы послушались его». Позже он также признался: «Нашим успехом мы в значительной степени обязаны Джорджу и особенно его умению терпеливо направлять наш энтузиазм в нужное русло».
Усилия Мартина «представляли собой ярчайший пример искусства звукозаписи», скажет модный продюсер 70–х годов Ричард Перри. Однако рыцарское звание сотрудник «Parlophone» заслужил скорее тем, чего он не делал. После пробной записи он не стал выделять никого из музыкантов группы в качестве номинального лидера. Не стал он также навязывать им собственные композиции, как Тони Хэтч из «Pye» поступил в отношении The Searchers или Томми Скотт из «Decca» в отношении Twinkle And Them. Он не воспользовался своей властью над молодыми музыкантами, с благоговением слушавшими приказы из аппаратной и не смевшими прошептать в ответ: «Нам бы этого не хотелось, сэр».
С самого начала Мартин привлек группу к технической стороне записи в студии. Кроме того, он был готов приспособиться к самым радикальным предложениям — поначалу вместо «Please, Please Me» Beatles отдали предпочтение бойкой и «профессиональной» «How Do You Do It», которая когда–то предназначалась для Адама Фэйта и которую Мартин считал идеальным дополнением к «Love Me Do». Тем не менее по указанию продюсера музыка «Please, Please Me» была ускорена и упрощена, а реакция на вокал Джона стала более скупой.
Даже на этой ранней стадии Джордж Мартин обнаружил, что Джон, не отличавшийся скромностью в остальном, не проявлял ни малейшего тщеславия в том, что касалось собственного пения. «Я не могу даже сказать, что мне нравится себя слушать», — говорил он. Это заставляло его осторожно относиться к комплиментам по поводу таких спорных вещей в первой долгоиграющей пластинке Beatles — «Please, Please Me», где он в избытке страсти чуть не сорвал голос при исполнении песни «Anna».
«Я никогда не мог понять его предвзятого к себе отношения, — вздыхал Мартин, — потому что у него был один из лучших голосов, которые я когда–либо слышал. Он был горячим поклонником самых первых записей Элвиса Пресли, особенно в стиле «Heartbreak Hotel», и всегда говорил мне: «Сделайте что–нибудь с моим голосом. Улучшайте его томатным кетчупом. Измените его». Кроме того, он был одержим реверберацией, создававшей эффект, похожий на эхо. Мне приходилось делать для него и другие вещи, и он был относительно счастлив, если в результате звучал голос, далекий от его натурального. Он всегда желал, чтобы его вокал подвергался специальной обработке. Однако я предпочитал слышать его естественный голос».
Наш застенчивый певец и его молодая жена жили в Мендипсе, когда вышел в свет сингл «Please, Please Me». К двери дома приходили дети, чтобы увидеть Джона Леннона, поп–звезду из Вултона, или попасть в фургон водителя Нейла Аспинела, который мог увезти их на концерт в отдаленное графство. Куда бы ни направлялась «новая британская группа, способная бросить вызов The Shadows», она всегда прибывала туда на неделю позже Cliff Bennet And The Rebel Rousers и на неделю раньше Johnny Kid And The Pirates. Они выступали на тех же площадках, что и все группы, которые были убеждены, что их удачная полоса может закончиться в любой день.
Тем не менее назревали огромные перемены, и это нашло отражение в действиях некоего Питера Стрингфелло, будущего самопровозглашенного «крупнейшего владельца дискотек». Вместе со своим братом Джеффом он открыл в Шеффилде танцевальный зал «Black Cat» при церкви Св. Эйдена, куда можно было попасть за плату в 1 флорин (десять пенсов). В феврале 1963 года Стрингфелло уступил непрекращающимся просьбам осаждавших его поклонниц Beatles и пригласил группу в «Black Cat». Согласившись на буквально грабительский гонорар, который сразу же потребовал Брайан Эпштейн, хозяин назначил концерт в «Black Cat», но затем по совету полиции перенес выступление группы в более вместительный зал «Azena», чтобы свести к минимуму угрозу беспорядков.