Старр имел в виду не только «Pet Sounds», но и «карманную симфонию» Брайана Уилсона «Good Vibrations», занимавшую первые места в чартах. Это был трек из альбома «Smile», который, по мнению Брайана Уилсона, должен был превзойти как «Rubber Soul», так и «Pet Sounds», однако одним из факторов, заставивших прервать работу над ним, стал выпуск «Sgt Pepper's Lonely Hearts Club Band». «Когда я услышал его, — вспоминал Брайан Уилсон, — то понял, что Beatles нашли способ действительно развернуть рок в другом направлении. Это заставило меня жутко нервничать», кроме того, стало толчком к уходу Уилсона на два десятилетия в пропитанную ЛСД психологическую пустыню.
Джон Леннон, что бы ни говорили его обожатели, тоже был хорошо знаком с ЛСД и был самым активным потребителем этого наркотика среди музыкантов Beatles. Наркотики были частью философии «вседозволенности» — некоторые определяют ее как нигилизм, — господствовавшей в Лондоне на протяжении многих месяцев до того, как в январе 1966 года Джона «подцепил» один из случайных знакомых Джорджа Харрисона. Гитарист группы The Pretty Things Дик Тейлор вспоминал: «Когда в 1966 году я жил в Фулхеме, студенты из квартиры наверху организовывали эти закрытые вечеринки — теперь вы назвали бы их оргиями, — где принимали еще не запрещенный ЛСД. Лично я относился к этому с чрезвычайной осторожностью».
«Мне было хорошо от «кислоты», — возражает певец группы Фил Мей, — но у других людей возникали проблемы. Джон Леннон не относился к ним, и причины, по которым он продолжал употреблять ЛСД, поначалу были теми же, что и у Эрика Вердена из The Animals: «Я хотел испытать все. Именно поэтому я в первый раз попробовал ЛСД. Нет, не так. Я принял его просто для того, чтобы ощутить кайф». Это было яблоком раздора между Берденом и его новым другом Фрэнком Заппой, лидером группы The Mothers Of Invention, который с горечью замечал: «Все сходились во мнении, что невозможно заниматься творчеством, не принимая наркотиков». Тем не менее «психоделические» искажения психики от приема ЛСД уносили Леннона к необыкновенным высотам творчества — и так далеко от пресловутого «Twist And Shout», что завсегдатай «Каверн» и представить себе не мог.
В это время он сознательно — и вновь благодаря Джорджу Харрисону — обращался к музыке других культур, то есть к тому, что можно обозначить термином «мировая музыка». Правда, Beatles были не первыми поп–звездами, ставшими на этот путь. Так, например, в 1963 году Рольф Харрис уже вплетал didgeridoo в богатую ткань западной поп–музыки, а вышедший в 1964 году альбом Сержа Гинзбура «Percussions» демонстрировал близкое знакомство с музыкой африканских племен. Более того, Розмари Сквирс, постоянная участница программ легкой музыки Би–би–си, еще до Альмы Коган увлеклась тибетской музыкой, а затем с 1972 по 1975 год была секретарем Общества британско–тибетской дружбы.
Beatles преклонялись перед Индией. ЛСД оказывал различное воздействие на каждого музыканта группы в том, что касалось восприятия классических традиций индийского субконтинента. Леннона завораживали протяжные раги, дополнявшие наркотические грезы и впечатления от чтения различных философских книг, купленных в индийской книжной лавочке на Пиккадилли. Он тоже приобрел ситар, но, в отличие от Джорджа, всегда относился к нему просто как к необычной гитаре.
Интерес Джона и других музыкантов Beatles к Индии был на руку тем фирмам, которые торговали восточными товарами на Западе. Более того, к этой моде примкнули музыканты, от которых этого ждали меньше всего. Исполнявший классический джаз барабанщик Бадди Рич, к примеру, для записи альбома 1968 года объединился с игравшим на барабанах–таблах Алла Ракха — хотя альбом «Rich A La Rakha» был в такой же степени заслугой Рави Шанкара (у которого Джордж Харрисон брал уроки игры на ситаре), поскольку он сочинил и исполнил (если не считать импровизаций) большую часть музыки.
Другим катализатором этого сотрудничества стал джазовый флейтист Пол Хорн, европейский последователь Махариши Махеш Йоги, чей международный авторитет — как и Шанкара — был поднят при помощи Beatles. Однако это произошло лишь после переломного 1967 года, когда рок–музыка поспешно миновала свой классический период, возвысившись от чего–то малоинтересного до настоящего «Священного Писания», и взгляд на поп–музыку как на достойное интеллектуальное занятие значительно укрепился. Наиболее долговременным эффектом можно считать тенденцию, проявившуюся в том, что группы стали привлекать внимание публики «концептуальными» альбомами и прочими солидными эпическими композициями, которые невозможно втиснуть в десятиминутное выступление во время совместных гастролей с Хелен Шапиро.