Несмотря на то, что репутация Нилсона у критики постепенно укреплялась, его брак, как и брак Джона Леннона, начинал разваливаться. Примерно в том же положении оказался и Ринго Старр. Вместе с Джоном Гарри он до трех часов утра последовательно обходил близлежащие бары, а следующий день, страдая от похмелья, проводил в плавательном бассейне Санта–Моники. К веселью присоединялся и Кейт Мун, главный шоумен The Who, чье шалопайство часто выливалось в бессмысленные и безумные выходки, сообщения о которых в конечном итоге попадали в газеты: погромы в гостиничных номерах, беспричинные драки и сжигание конверта с гонораром в размере 150 фунтов за один день съемок фильма (в те времена, когда 150 долларов были приличной суммой).
После того как в 1970 году Кит перевернулся в автомобиле, в результате чего погиб его шофер, он стал выпивать до четырех бутылок спиртного в день. Он швырял бутылку в экран, вместо того чтобы подняться с кресла и выключить телевизор, а гонорар за британское турне в составе «The Who» позволял ему не моргнув глазом оплачивать компенсацию ущерба в размере 40 фунтов.
Удача, сопутствовавшая Муну с момента присоединения к группе в 1963 году, позволяла ему не задумываться о таких дорогостоящих капризах. В отличие от него Мэл Эванс был обязан вести себя более осмотрительно, когда, скучая по временам, когда он входил в близкий круг Beatles и грелся в отраженных лучах их славы, он оставил дом в Суррее ради солнечной Калифорнии. Там, воображая, что бывшие хозяева еще нуждаются в нем, он снял дом неподалеку от Санта–Моники.
Веселая компания вместе с Мэлом и другими прихлебателями была завсегдатаем баров со стриптизом, любила незваной заявляться на вечеринки и завязывать уличные знакомства. Очень часто каждый из них просыпался к полудню в похмелье на чужой кровати, не в силах восстановить в памяти события, которые привели его сюда. Эскапады веселой компании в Санта–Монике со временем обрастали все более пикантными подробностями — точно так же, как рассказы о жизни Леннона в Гамбурге. Одна из этих историй рассказывает о том, как Мун познакомился с героем своего детства гитаристом Диком Дейлом, исполнявшим музыку в стиле серф. «Я пел песню, — вспоминал Дик, — когда он поднялся на сцену вместе с Диком Эвансом. Мертвецки пьяный, он буквально вырвал у меня микрофон и сказал: «Дик Дейл, я Кейт Мун из The Who. The Who? Я ничего не слышал о них, но он сказал мне — и все остальные подтвердили, — что он заполучил Джона Леннона и Ринго для своего сольного альбома «Both Sides Of The Moon», и если Дик Дейл не согласится играть с ним, то он пошлет к черту весь проект».
Таким же дилетантским оказался и кое–как слепленный проект Нилсона «Pussycats», который появился просто потому, что он, его подруга–ирландка, Леннон и Мэй Пэнг, не зная, чем заняться, решили записать альбом. Вместе со Старром, Муном и всей остальной компанией Нил сон и Джон, выступавший в качестве продюсера, завершили «Pussycats» в Нью–Йорке, поскольку сессии звукозаписи в Лос–Анджелесе утонули в пьяном угаре, что явно чувствуется по тому, как содержание альбома судорожно мечется от длинных медленных мелодий к энергичным, но невыразительным композициям, таким, как «Subterranean Homesick Blues» Дилана, издевательская «Loop–De–Loop» Джонни Тандера и «Rock Around The Clock», «быстренькая» во всех значениях этого слова.
В следующем альбоме, «God's Greatest Hits» (переименованном в «Duit On Mon Dei», чтобы успокоить звукозаписывающую компанию), Нилсон и его компания тоже явно запутались в пестрой смеси из «Without You» и плоских импровизаций на тему «Good For The God» и других памятников высокомерию, которые отражали самые отвратительные и разрушительные признаки пренебрежения «суперзвезды» к покупающей его записи публике.
Другие попытки вызвать призраки прошлого выразились в том, что Ринго пригласил актрису — в основном из–за ее бюста — читать стихи Шекспира на дне рождения Джона, справлявшего свое 34–летие, а также в пропитанной благоговением и алкоголем встрече Джона с Джерри Ли Льюисом, чьи экстравагантные выходки, столкновения с законом и громкие домашние скандалы еще больше расцветили легенду.
Гораздо большую известность получил эпизод 12 марта 1974 года — за два года до того, как будет аннулирована его американская виза, — когда Леннона выдворили из клуба «Troubadour» на западе Лос–Анджелеса. Он был сильно пьян и постоянно прерывал выступление «The Smoothers Brothers» руганью и выкриками: «Я Джон Леннон!» Его также обвиняли в том, что он напал на менеджера дуэта комиков и — повязав голову полотенцем — на официантку ночного клуба, которая затем подала на него жалобу районному прокурору. Оказавшись на улице за порогом клуба, он немедленно затеял потасовку с поджидавшим его фоторепортером.