Тем временем Сэм договорился о встрече с шефом секретной полиции, который, по его предположению, знал о местонахождении загадочных раскопок. Кроме того, он не прекращал попыток дозвониться до Нью-Йорка и часто сталкивался в телефонном узле с Иоко, которая, кажется, пыталась дозвониться тому же абоненту. Проходили дни, а Сэму никак не удавалось найти выход из положения.
Одной из основных проблем Йоко было держать Джона в норме, и поэтому она нередко возлагала роль няньки на Сэма, заставляя его часами просиживать с апатичным Джоном в ресторане отеля. «Эта маленькая женщина уже все спланировала, – уверял Джон кипящего от злости Сэма. – Не стоит с ней спорить. Я пробовал, но из этого ничего не вышло – поверь мне! При этом она чаще всего бывает права. Так что я просто сижу и жду, чего еще напоет ей оракул». Таким был лейтмотив монологов Леннона, независимо от того, говорил ли он о данной конкретной ситуации или о своей жизни в целом. «Основная идея Иоко заключается в том, что я ничего не должен делать в течение четырех лет, – сказал Джон Сэму однажды вечером. – По ее словам, все, что я делаю, обречено на провал, и так будет продолжаться до 1982 года. Магические цифры легли таким образом, что в 82-м я снова завоюю мир. А если я попытаюсь хоть что-нибудь сделать раньше этого срока, все обернется против меня».
В конце концов спасение пришло к Сэму Грину в лице объявившегося в Каире Тома Хоувинга, бывшего директора Метрополитен-музея, который встречался с Иоко, когда она покупала Ренуара. Он был единственным, кто сказал ей, что цена явно завышена. Но Йоко его не послушала. Увидев Хоувинга в Каире, Ленноны встревожились, так как считали, что участвуют в тайной и опасной операции. Сэм мгновенно сообразил, как можно использовать эту случайную встречу себе на пользу. Ему удалось наконец связаться с Джоном Грином, который перезвонил Йоко и рассказал ей, что карты поведали ему о чьем-то опасном присутствии рядом с ней.
«Том Хоувинг!» – догадалась Иоко. Грин принялся гадать на Хоувинга. Да, было очевидно, что он работает на египетское правительство. Он непременно раскроет их планы и выдаст полиции. Джон и Иоко в опасности. Надо срочно спасаться бегством.
Когда после трехчасового ожидания в Риме компания устроилась в удобных креслах салона первого класса реактивного лайнера авиакомпании «Пан-Америкен», вылетавшего в Нью-Йорк, выяснилось, что во время путешествия будет демонстрироваться фильм «Sgt. Pepper's Lonely Hearts Club Band». Для Джона и Иоко это было тяжелое испытание. После просмотра многие пассажиры стали просить у Джона автограф. На подлете к Нью-Йорку самолет попал в жуткую грозу и был вынужден кружить в течение нескольких часов. За это время на борту кончились запасы продуктов и напитков, и чтобы отвлечь пассажиров, фильм запустили по второму разу. Наконец самолет произвел посадку – в Бостоне! Здесь путешественникам пришлось провести в ожидании еще несколько часов. До Нью-Йорка они добрались с восемнадцатичасовым опозданием.
Глава 66
Сила привычки
Когда в августе 1979 года Джон и Йоко вернулись после третьих летних каникул, проведенных в Японии, они твердо решили завязать с героином. Иоко поделилась своими проблемами с Джоном Грином. Вместо того чтобы предложить ей какое-нибудь волшебное снадобье, он заявил, что героином правят злые духи. Придворный колдун настаивал на том, что единственный выход – вообще забыть о существовании этого зелья. Сила его убеждения была такова, что несколько раз ему удавалось заставить Иоко спустить порошок в унитаз, но после она неизменно жаловалась на то, что эти жертвы обходятся ей недешево и доставляют физический дискомфорт. Дело кончилось тем, что она отвернулась от Джона Грина и обратилась за помощью к Сэму Грину, который отнесся к ней с большим пониманием.
Сэм считал, что если Иоко не может отказаться от наркотиков, ей надо с этим смириться и ждать момента, когда она сама почувствует, что готова обратиться за помощью к врачу.
Тем временем Кит Картер каждое утро доставлял в Дакоту свой товар. Иногда он сталкивался с Джоном. Кит был предупрежден, что в этом случае он должен пройти в ванную комнату и положить пакет в коробку для прокладок, стоявшую под раковиной. Что он и делал. Через несколько месяцев, когда Кита наконец представили Джону Леннону, Иоко сказала: «Джон, ты помнишь, это Кит».
«Да, я прекрасно помню Кита», – многозначительно ответил Джон.
Киту было ясно, что Джон полностью отдавал себе отчет в том, что творилось у него дома. Да и как ему было не знать правды, если к декабрю Иоко превратилась в клинический образчик наркомана, сидящего на героине. И тем не менее каждый раз, получая свою дозу, она предупреждала: «Джон не должен знать об этом».
В отличие от Иоко Джон настолько сильно возненавидел самого себя, что, по словам Джона Грина, призвал на помощь всю свою решимость для того, чтобы сбросить проклятье – и ему это удалось. Для этого Джону было необходимо ограничить свое чувственное восприятие. На чердаке дома, недавно купленного им на Лонг-Айленде, был резервуар, обшитый кедровыми досками и похожий на гроб. Туда-то и забирался Леннон и закрывал крышку. В течение получаса он лежала соленом растворе при полной темноте, испытывая ощущения, напоминавшие ему наркотический кайф.
Пока Джон витал в облаках, Иоко, как обычно, была полна новых идей. Решение заняться недвижимостью она приняла в результате неоднократных попыток Сэма Грина заставить ее сделать крупное капиталовложение, чтобы значительно снизить налоговое бремя. Стоило прозвучать магическому слову «недвижимость», как Иоко сделала стойку.
«Недвижимость! – эхом повторила она. – Я в этом кое-что понимаю!» И она рассказала Грину историю приобретения в 1973 году за 105 тысяч долларов квартиры, которая по последним оценкам стоила уже 400 тысяч. (Правда, она забыла упомянуть, что решение о покупке квартиры принял Гарольд Сайдер.)
Первым делом Иоко занялась изучением рынка недвижимости Восточного побережья. Вскоре «Студия Один» была завалена ворохом проспектов, журналов и риэлторских прайс-листов. Джон Грин гадал на каждый объект недвижимости, на котором останавливался взгляд Иоко. Несмотря на то, что он умолял ее сосредоточиться на самых обычных зданиях, которые после небольшого косметического ремонта могли принести приличный доход, Иоко интересовалась старинными особняками и имениями, обладание которыми льстило ее самолюбию. Кроме того, начав торговаться, она пренебрегала услугами посредников, что помогло бы скрыть, от чьего лица ведутся переговоры, и гордо объявляла риэлтерам, кто она. В ответ они поднимали цены. Но самым худшим было то, что она не удосуживалась выйти из дома, чтобы осмотреть недвижимость, которую приобретала. Иоко Оно покупала особняки и фермы, точно провинциальная матрона, выбиравшая себе одежду по каталогу.
Кампания по приобретению недвижимости началась 18 декабря 1979 года и ознаменовалась стремительной покупкой Эль Салано, одной из огромных средиземноморских вилл, расположенных в Палм-Бич вдоль бульвара Саут-Оушн. За это двадцатидвухкомнатное сооружение, построенное по проекту архитектора Эддисона Мизнера, Иоко заплатила 750 тысяч долларов. Следующее приобретение было сделано под влиянием пророчества Эдгара Кайса, предсказавшего, что когда наступит всемирный потоп, в результате которого будет затоплен Манхэттен, уцелеют лишь несколько регионов, и среди них Вирджиния. Иоко решила купить здесь две фермы, расположенные вдоль побережья реки Потомак, площадью 22 и 128 акров216. Хозяйственные постройки на обеих фермах были известны отцу Сэма Грина, специалисту по истории американской архитектуры, который рассказал, что один из фруктовых садов посажен еще Томасом Джефферсоном двести лет назад. Получив от Сэма заверения, что это «два прекраснейших имения на свете», Иоко выложила 400 тысяч долларов – в общем-то невысокую цену за послепотопное выживание.
Помимо многочисленных владений, разбросанных по всей стране, Леннонам принадлежали пять квартир в Дакоте, но только две из них были предназначены для проживания – квартиры?! и 72. Другими тремя были «Студия Один», квартира 4 (помещение над воротами, в котором жили Симаны) и квартира 911, расположенная в мансарде и использовавшаяся под склад.