Все же справедливость требует отметить, что и рационалисты Декарт и Лейбниц просмотрели в тезисах материалистического сенсуализма и эмпиризма Гассенди и Локка реальную философскую проблему обоснования опытного фундамента, истоков, корней всего человеческого знания. Гассенди и Декарт, Локк и Лейбниц не просто стояли на противоположных берегах могучей реки человеческого познания, но и искали мосты, которые соединили бы эти («эмпирический» и «рационалистический») берега. И этот поиск, удачи и в особенности неудачи, т. е. то, что можно было бы назвать «долгом», который не был «оплачен» XVII в., — все являлось важным в философском наследстве этого столетия. По удачному выражению Б. Г Кузнецова, в науке долги являются ценной частью наследства, поскольку они стимулируют новые поиски, новые средства поисков и в конечном счете решение проблем.
Весьма примечательно, что в «Мыслях о воспитании» Локк внес в свою трактовку проблемы tabula rasa уточнения и исправления, в соответствии с которыми «чистая доска» оказывается не такой уж «чистой». Он указывает на различие задатков, которые «природа закладывает в нас» (7, стр. 235). О том, что человеческая душа в исходном пункте не tabula rasa, на которой опыт и воспитание могут писать любые письмена, свидетельствует, по Локку, и то, что во многих случаях разнообразие человеческих рассудков связано с тем, что «природные конституции людей создают в этом отношении такие широкие различия между ними, что ни искусство, ни усердие никогда не бывают в состоянии эти различия преодолеть» (7, стр. 226). В частности, немалую роль в этой связи играют и различия в «природном темпераменте» (7, стр. 246).
Однако вернемся к более конкретным аспектам рассматриваемой проблемы. Локк естественное развитие принципов своего сенсуализма и эмпиризма зачастую мыслит таким образом, что оно исключает общее знание как знание: «При правильном рассмотрении вопроса непосредственным предметом всех наших рассуждений и нашего знания являются только частные явления… Всеобщность является для познания лишь случайностью» (6, т. I, стр. 659). Когда же такие следствия сенсуализма, эмпиризма заводят его в тупик и становятся препятствием для использования общих понятий («субстанция», «качество» и т. д.) и для его теории о рационально постигаемых в невидимых корпускулах материи общих им всем первичных качествах, он практически накладывает ограничения на принципы своего сенсуализма и эмпиризма.
Каковы эмпирические основания общего знания, как оно вырастает из чувственной данности материального мира, из опыта? В этом для Локка гвоздь вопроса. Между тем историк философии Д. Иолтон явно затушевывает его, когда, сближая Локка с Юмом, просто констатирует факт, что Локк допускает «и демонстративное, и фактуальное, необходимое и не необходимое познание» (70, стр. 118).
Констатация теоретико-познавательного факта, наличия наряду со знанием опытным, недостоверным знания рационального, общего, достоверного не определяет особенностей гносеологической программы Локка как программы сенсуалистической, эмпирической. И когда Иолтон ссылается на то, что во времена Локка в Королевском обществе были как ученые, разрабатывавшие чисто эмпирические методы и процедуры науки, так и ученые, разрабатывавшие общие концепции закономерных связей в природе, и пытается убедить, что проблема особенностей локковской гносеологии решается ссылкой на тот факт, что в «Опыте» учитываются оба метода науки — эмпирический и рациональный (см. 70, стр. 76—103), то он ни на йоту не приближает нас к пониманию замысла теоретико-познавательной задачи Локка.
Задача Локка — это задача опытного обоснования всех человеческих знаний. А достоинства и тупики в решении этой задачи в полной мере можно оценить лишь на основе анализа того, как он ее решает.
В гносеологической программе Локка вопрос о происхождении знаний был одним из центральных, но не единственный: «…моей целью является исследование происхождения, достоверности и объема человеческого познания вместе с основаниями и степенями веры, мнений и убежденности» (6, т. I, стр. 71). Решение проблемы о достоверности и объеме человеческого познания при такой постановке вопроса в значительной мере определяется результатами, полученными при исследовании происхождения знаний. Поэтому такие важные разделы локковской теории познания, как теория первичных и вторичных качеств, теория абстракции, учение об истине, могут быть поняты лишь в свете решения проблемы происхождения знаний.