Но в глубоком противоречии с отмеченной выше тенденцией в этике Локка имеется и другая. Она уводит определение добра в иное русло: добро якобы состоит в сознательном подчинении действий людей божественным и гражданским законам, т. е., с одной стороны, утверждается органическая связь, гармония «естественного закона» и естественных склонностей людей к деятельности, приносящей добро и удовольствие, с другой — «естественный закон», в связи с тем что на нем лежит «божественная санкция», имеет тенденцию возвыситься над людьми, «оторваться» от них, от их естественных склонностей и стремлений.
Ясное представление о достоинствах и слабостях учения Локка об обществе и государстве можно составить на основе учета конкретного содержания его теории о естественном праве. Что же представляет собой, согласно Локку, естественное право? В каком отношении оно находится к государству? «Для правильного понимания политической власти и ее возникновения, — замечает Локк, — мы должны рассмотреть, в каком естественном состоянии находятся все люди, а это — состояние полной свободы в отношении их действий и в отношении распоряжения своим имуществом и личностью в соответствии с тем, что они считают подходящим для себя в границах закона природы, не испрашивая разрешения у какого-либо другого лица и не завися от чьей-либо воли. Это также состояние равенства, при котором всякая власть и всякое право являются взаимными» (6, т. II, стр. 6).
В отличие от Гоббса, который считал, что естественное право — это полная «свобода делать все то, что… является наиболее подходящим» (19, т. II, стр. 155), в условиях «войны всех против всех» (19, т. II, стр. 154), Локк полагает, что полная свобода при естественном праве определяется границами закона природы. Но что же в таком случае представляет собой закон природы? «Естественное состояние, — утверждает Локк, — имеет закон природы, которым оно управляется и который обязателен для каждого; и разум, который является этим законом, учит всех людей, которые пожелают с ним считаться, что, поскольку все люди равны и независимы, постольку ни один из них не должен наносить ущерб жизни, здоровью, свободе или собственности другого» (6, т. II, стр. 7). Таким образом, согласно Локку, несмотря на то что в естественном состоянии отсутствуют государственные институты, стоящие на страже прав индивидов, это состояние не является выражением социального хаоса и войны всех против всех.
В этой связи проводимое Локком различение между жизнью людей в естественном состоянии и в политическом обществе, организованном на государственных началах, не носит столь радикального характера, как у Гоббса. Правда, это ему удается путем фактического перенесения ряда институтов, характеризующих государственную организацию общества, в естественное состояние. В частности, он утверждает: «…в естественном состоянии каждый обладает исполнительной властью, вытекающей из закона природы» (6, т. II, стр. 11). Различие между естественным состоянием и государственной организацией общества оказывается чисто количественным: исполнительная власть как функция всех людей в естественном состоянии оказывается функцией специального исполнительного органа в государстве. А то, чем в государстве должен руководствоваться законодательный орган, — закон природы, уже фактически действует, согласно Локку, в естественном состоянии. Близкое к Локку решение вопроса об отношении естественного и государственного (гражданского) состояний людей дает и Спиноза. Как отмечает В. В. Соколов, «в отличие от Гоббса Спиноза не проводит резкой грани между двумя статусами, естественное состояние у него более органично переходит в состояние гражданское. Если у Гоббса в последнем прекращается действие естественного права и источником права становится государственная власть как единственная обладательница верховного суверенитета, то Спиноза и в условиях гражданской жизни оставляет в силе естественное право» (35, стр. 320–321).