— Боюсь, что вы не нашли голландских дам очень красивыми, — заметил Гарри.
— Бесспорно, их нельзя сравнивать с нашими прекрасными соотечественницами, — ответил Лоу. — Но всё-таки некоторые из них весьма миловидны. Но я должен признаться, что не обращал на них большого внимания, так как моё время целиком было посвящено занятиям.
— Без сомнения, занятиям банковыми делами, — засмеялась Белинда. — Но эти таинственные действия нас не интересуют: мы нисколько не желаем вникать в них. Вы должны отобедать сегодня с нами. Я не приму никаких отговорок, ведь вы не могли ещё получить других приглашений. А затем мы возьмём вас в Хай-маркет[28] поглядеть на «Неразлучную Чету»: это моего супруга и меня прозвали неразлучною четой. Кстати, должна вам сообщить: вы придёте в восторг от Уилкса в роли сэра Гарри Уилдера и от госпожи Олдфилд, которая очаровательно исполняет роль леди Лэревель.
Лоу поклонился в знак согласия, а Белинда обратилась к Гарри и пригласила его также. Но он извинился, сославшись на данное раньше обещание. Затем они продолжали прогулку у пруда, во время которой Гарри занялся разговором исключительно с леди Кэт Ноллис, так что Лоу не мог не подумать, что тот совсем не так равнодушен к красоте Кэт, как раньше заявлял. А как бы то ни было, из кокетства или по какой-либо другой причине, но леди Кэт явно очень хотелось говорить с мистером Лоу. Однако она не могла исполнить своего намерения — Белинда забрала гостя всецело в свои руки, целиком завладев его вниманием. Уилсон, хромота которого не позволяла долго гулять пешком, уселся на скамейку и предоставил их самим себе. Теперь было устранено и то небольшое стеснение, которое Белинда испытывала в присутствии мужа, она стала более живой и очаровательной, чем обычно. Лоу был от неё в полном восторге.
Когда таким образом прошло уже около часа, Белинда заметила, что время ехать домой. Позвав старого Уилсона, дамы направились к месту, где остановилась их коляска. Тут они заметили лакея, который с почтительным поклоном подал Белинде записку. Распечатав её и пробежав глазами, она гневно покраснела и, передав записку мужу, сказала слуге:
— Скажи своему господину, что мистер Уилсон пришлёт ему ответ.
Слуга поклонился и ушёл.
— Это от дерзкого фата Каррингтона, — шепнул Уилсон, обратившись к Лоу. — Он назначает моей жене свидание завтра в полдень.
— Наглый молокосос! — воскликнул Лоу, который теперь в свою очередь стал ревновать к Каррингтону. — Вы лишите его возможности сделать это!
Уилсон злобно улыбнулся и сделал знак Джону, приглашая его в коляску. Дом Уилсона на Беркли-сквер был вместителен и великолепно обставлен. Передняя была полна лакеев в париках, среди них имелись и двое чёрных пажей в восточных одеждах. Так как других гостей приглашено не было, то наши друзья вчетвером образовали приятную компанию. Обед получился великолепен. Старый Уилсон был до некоторой степени гастроном и держал дорогого французского повара[29]. Вина были так же хороши, как и яства. Шампанское лилось рекой. Белинда была в ударе и, очевидно, окончательно торжествовала победу над Лоу. Странно сказать, старый Уилсон не выказывал никакого неудовольствия по поводу почти нескрываемого ухаживания своей жены за красивым гостем. Зато это, казалось, было неприятно леди Кэт.
Как только кончился обед, все отправились в Хаймаркетский театр, где Лоу, никогда не видевший госпожи Олдфилд, был очарован её изяществом и красотой, а также прекрасным исполнением роли. По окончании представления, когда он подсаживал Белинду в коляску, дама сказала ему, что надеется видеть его очень часто у себя во время пребывания в Лондоне. Лоу ответил подобающим образом. Он хотел было прибавить несколько более нежных слов, но уловил слегка укоризненный взгляд леди Кэт и воздержался. Старый Уилсон сердечно повторил приглашение жены, и Джону пришлось снова выразить свою признательность. Садясь в коляску, Уилсон тихо осведомился, в котором часу назначен поединок, и получив ответ сказал, что будет точен. Коляска уехала, а Лоу отправился в Гуммумс. Он чувствовал, что волшебница, под чары которой он сегодня попал, так сильно пленила его, что казалось трудным, почти невозможным стряхнуть с себя это колдовство. Джон не мог изгладить из своих мыслей её образ, он преследовал его всё время во сне.
Глава V. Поединок в Гайд-Парке
На следующее утро Лоу встал с постели раньше семи часов и, одевшись, велел слуге принести плащ и пару шпаг. Затем, спрятав шпаги под плащом, нанял карету и поехал на Беркли-сквер. Гарри обещал, что врач будет наготове, оттого он не заботился об этом. Прибыв к отелю Уилсона, он застал старика в ожидании его прихода, и отправился с ним в Гайд-Парк. Дорогой они разговаривали о разных пустяках, словно оба хотели избежать упоминания о предстоящем поединке. Наконец, Лоу заметил:
28
Театр Хай-Маркет (Hay-Market Theatre) был открыт незадолго перед тем, в 1705 г., главным образом для итальянской оперы. Выше упоминается знаменитая в то время актриса Олдфилд. Когда она умерла, весь двор был в слезах. Ей посвящено несколько стихотворений того времени. Драма «Неразлучная чета», которую ездил смотреть Лоу, принадлежит перу драматурга Джорджа. Олдфилд вышла на сцену по совету Джорджа, и именно в этой пьесе.
29
Повара ценились издревле. В Риме за мастера дела давали 4 таланта, — сумма, за которую можно было купить дюжину грамматиков и философов. Антонин, довольный обедом, подарил повару город. Хороший французский повар должен был приготовлять блюда с каким-нибудь особенным острым, пикантным вкусом: и он прибегал ко всевозможным примесям, иногда даже вредным. Вольтер говорит, что хороший повар — отравитель, если вы не достаточно воздержны. Главный повар имел при себе целый штат помощников и давал только «рецепты», как готовить. Французские вкусы были крайне капризны и постоянно требовали новых блюд. Вольтер однажды заметил: «Французы любят новости, но только тогда, когда они относятся к кухне или модам». Английская кухня была первоначально невзыскательна — один писатель сравнивал её с аптекой, вследствие безвкусия блюд. Но после принятия версальских обычаев и мод, в Англию понаехали и французские повара.