Одной августовской ночью во время концертного турне по США в 1965 году, за пять месяцев до женитьбы Джорджа на Патти, я вернулся в свой номер одного отеля Миннеаполиса, в которм обнаружил трёх юных сексапильных девушек, свернувшихся калачиками на моём полу; одна из них была грубой попыткой выглядеть похожей на Патти Бойд. Я сталкивался с довольно большим количеством таких. Парни из охраны часто называли их ‘приманкой’. Каждой из девушек было наказано ждать телефонного звонка от Джорджа, когда он скажет, что теперь её очередь присоединиться к нему. Я спросил похожую на Бойд: “Почему в моей комнате?” Она ответила: “Джордж сказал, что мы тебе понравимся”. Даже после того, как через 12 месяцев гастроли закончились, у битлов было больше, чем у обычных женатых людей, свободы, чтобы встречаться с другими женщинами и получать удовольствие от кратких, в сущности анонимных, любовных утех. Это обуславливалось просто тем, что они проводили так много времени в делах, которые держали их вдали от дома ночь или дольше. В случае Джорджа и Патти, казалось, её политикой было – если не можешь победить их, тогда присоединись к ним. По крайней мере, в начальных стадиях их отношений, многие из коллег парочки по шоубизнесу смотрели на её отношения с гитаристом Эриком Клэптоном, как на откровенную любовную связь в отместку, хотя самым большим сюпризом было то, что господа Харрисон и Клэптон остались такими хорошими близкими друзьями. Согласно тому, что он говорил мне, Джордж знал, что Патти не собирается оставаться в долгу в отношении внебрачных связей, и что на оставшейся части его первого брака лучшим, что он мог сделать, было принять открытые отношения, с которыми они могли бы смириться. За каким дьяволом любому мужчине с такой роскошной супругой, как Патти, гулять от неё – выше моего понимания, но, полагаю, у Джорджа были свои причины. В начале и середине 60-х я всегда считал Джорджа явно ревнивым парнем, особенно когда дело касалось какой-нибудь привлекательной девушки, но он, должно быть, полностью изменился в последующие годы.
Из всех четверых битлов – насколько я знал их в 60-х – самым преданным любви и браку был Ринго. У меня создалось впечатление, что степень настоящих романтических отношений между Ринго и ливерпульской парикмахершей Морин Кокс была выше, чем в других парах группы. Будучи на шесть лет моложе Ринго, Мо – или Мич, как её знала большая часть её самых близких друзей по родному городу – была страстной поклонницей ведущих ансамблей мерсибита, частой гостьей ‘Пещеры’, где она выстаивала с другими рано прибывшими по нескольку часов, прежде чем откроются двери, и нерегулярной подружкой нескольких ведущих местных музыкантов. Подобно остальным из его семьи, Мо называла Ринго Рич или Ричи – типичные ливерпульские уменьшительно-ласкательные от его настоящего имени, Ричард. Задолго до того, как Рмнго присоединился к ‘Битлз’, Мо видела, как он играл на барабанах в ‘Ураганах’ Рори Сторма, ещё одного ведущего небольшого ансамбля мерсибита. Она говорила мне: “Я испытавала к нему в то время симпатию, но, наверное, не могла сделать первый шаг. Решать должен был Ричи. Несколько раз на выступлениях Рори наши глаза встречались, но ничего не происхлдило. Я начала приходить к выводу, что я не его тип”. Они начали серьёзно встречаться лишь после того, как Ринго набрался храбрости пригласить её на танец одним вечером в ‘Пещере’. Но когда битлы увезли его из Ливерпуля, а она осталась дома, казалось, их отношения прекратятся. В конце 1964 года Ринго положили в больницу при лондонском университетском колледже для удаления его миндалевидных желез, и встревоженная Морин примчалась к его кровати, чтобы поддержать его. Она рассказывала мне: “Я не пыталась извлечь выгоду из этой ситуации и понятия не имела, приведёт ли мой визит к нему к чему-то большему. По правде говоря, мысль о необходимости переезжать в Лондон на постоянное место жительства отталкивала меня”. Через два месяца парочка поженилась во время гражданской церемонии в вестминстерском зале ‘Кэкстон’, а 13 сентября 1965 года родился первый из трёх их детей. В противоположность Леннонам, брак Старки казался надёжныи и намного более основательным романтическим делом, основанном, скорее на давно возникшем и медленно разгорающемся любовном романе, чем на беременности. Мо считала весьма важным сохранить свою домашнюю жизнь такой же обычной, спокойной и заурядной, насколько это было возможно, даже в чрезвычайной обстановке в годы битломании. И когда ребята начали проводить целые ночи в студии звукозаписи, у Мо по-прежнему была готова горячая еда для её мужа, когда он возвращался с работы во время завтрака. По крайней мере, в ранние годы их женитьбы Ринго уважал неприкосновенность своего брака больше обычного рок-н-ролльщика той эры, и я был ошеломлён и опечален, узнав, что он и Мо вынуждены были развестись в 1975 году.