Это были вроде бы «обычные» классические костюмы тройки, но они были пошиты из чёрной «блескучей» ткани с «искрой». Костюмы в лучах софитов давали «бриллиантовый» блеск очень классно смотревшийся на чёрном фоне. К костюмам прилагались чёрные туфли с черными носками, чёрные галстуки на резинках и белые хлопковые сорочки. Отобрав себе костюмы по размерам, ребята отправились в парикмахерскую, имевшуюся на территории университета, чтобы привести в порядок руки и причёски, для чего я выдал им журнал мод с образцами стрижек.
Из парикмахерской музыканты вернулись без «мандража», весёлые и жизнерадостные. В пять часов вечера мы выставили в фойе аппаратуру, огородили металлическими столбиками с верёвкой в бордовых бархатных чехлах сцену. Красиво смотрелись колонки и усилители с металлическими шилдиками «Raindow», уже известной, кстати и за пределами Британии маркой. Правда, я сейчас к ней никакого официального отношения не имел, но всё равно гордился. Хорошие колонки. Триста ватт на них было написано. Блуждающие по фойе студенты постепенно стекались к ограждению и тыкали в аппаратуру и ударную установку пальцами. То и дело слышалось священное для СССР слово «фирма».
Борис Тихонов вызвался «охранять» аппаратуру и уселся за синие барабаны на вращающийся стульчик с той же фирменой надписью, что и на барабанах, «Amati». Он сначала просто, вроде как,«настраивал» барабаны, а потом застучал вступление из «Распутина», услышанное им на воспроизвёденной мной записи. Песни группы «Bony M» уже гуляли по домам советских граждан в виде пластинок, выпущеных заводом «Мелодия» в апреле этого года, но без песни «Распутин». На магнитофонах песня «Распутин» звучала, так как вошла в июльский фирменый альбом «Nightflight to Venus», но дошла ещё не до всех в СССР, например не дошла до Бориса, который до встречи со мной слушал только тяжёлый рок.
Потом Борис застучал вступление из песни «Nightflight to Venus»[1]. Это он так, типа, разминался, хотя я знал, что на руках у него имелись солидные натёртости. Погрозив ему пальцем, я ушёл к себе в кабинет немного выровнять спину на диване, где и продремал почти до семи часов, когда в дверь кто-то чем-то замолотил и с тревогой в голосе не объявил, что пора на сцену. Это был Арбузов.
Поднявшись с дивана, глотнув чая и быстро переодевшись, я, взяв гитару, вышел и увидел толпу народа. Слегка охренев, я пробрался сквозь плотную массу и увидел своих музыкантов в полном составе, скромно переминавшихся со своими инструментами и окружёнными гудящими, словно рой пчёл студентами. Увидев меня, музыканты оживились. Не долго думая, я прошёл к микрофону и спросил своих:
— Готовы?
Мне кивнули все.
— Тогда, поехали!
Я включил микрофон.
[1] Nightflight to Venus — https://rutube.ru/video/6e2dd80385f3c7991654d38d3b280591/?r=plwd
Глава 27
— Привет, ребята! — сказал я. — Как настроение?
— Нормально! — крикнули из толпы. — Начинайте уже!
— Кто там такой нетерпеливый? — вопросил я и посмотрел на часы, надетые на правую руку, чтобы не мешать работе запястья. — О! Уже почти семь вечера! И в правду пора начинать! Трудная неделька была?
— Да-а-а! — раздалось из гущи студентов, отделённых от импровизированной сцены, собранной из деревянных помостов, несколькими дружинниками с повязками.
— Ну тогда начинаем! Держите «A Hard Day’s Night»[1]!
Включив пульт, я сказал в микрофон: — «One, two, three, four…», и ударил по струнам. Ребята дружно подхватили, а я увидел, как в первых рядах студенты и студентки пораскрывали рты от навалившегося на них плотного качественного звука. После этой песни, сразу последовали все остальные песни «Beatles» из отрепетированного репертуара.
Народ сначала офигевал, а потом начал дёргаться в такт и в конце концов перешёл на качественный молодёжный пляс.
Я уже говорил, что не очень сам любил танцевать под тяжёлый рок. По моему, медленно рок-н-рольные песни «Beatles» как раз подходили для быстрого «зажигательного танца». Настоящий рок-н рол был «сумасшедшим», а у Битлов те же сто двадцать ударов в минуту, как и у диско. Нормальный танцевальный темп.
Я подмигивал музыкантам, свободно двигался по сцене, и ребята на третьей песне осмелели и тоже стали кривляться, подмигивать друг другу, и даже раздавать шуточные пендали. Правда, сцена была маленькая и я приостановил их активные перемещения. Но, ангелы-хранители уберегли нас от аварии и мы, после моего объявления, ушли на перерыв. Всего ребята безперерыва отработали полтора часа, выграв все самые интересные Битловские песни.
Публика тоже напрыгалась и в перерыве потянулась в специально открытый по моей просьбе буфет, в ассортименте которого в оснвном были прохладительные напитки в картонных стаканчиках, пирожки, коржики и шоколадные конфеты, продававшиеся поштучно.
Пока наш первый состав «типа отдыхал», я оставался на сцене и отвечал на вопросы, каксющиеся нашего Рок-клуба. Были такие интересанты в толпе. Рассказав, что наш клуб преследует цели развития прогрессивного направления в музыке под названием «рок» и ещё раз объявив, что мы набираем всех, кто желает в этом деле участвовать и даже обеспечиваем инструментами и репетиционными площадками, я сообщил, что у нас, кроме западной музыке есть и наша. Пригласив второй музыкальный состав. Я объявил:
— Мы сейчас исполним вам несколько музыкальных композиций нашим вторым составом. Пока первый отдыхает. Поехали ребята!
Отыграв «Улочки Московские», мы тут же перешли на «Не Губите Мужики»[2], потом на «Хулигана»[3], «Трамвай „пятёрочка“»[4], «Давай-наяривай»[5], «Самоволочка»[6], «Люберцы»[7], «Ребята с нашего двора»[8], «Не валяй дурака, Америка»[9], «Ты неси меня река»[10], «Ясный сокол»[11]. Постепенно зал снова наполнился танцующими. Кое где слышались возгласы: «Давай фирму!», но они почему-то быстро стихали.
Хотя… Почему «почему-то»? Хе-хе… Я специально попросил ребят из нашего «Рок-клуба», не участвовавших в выступлении, подежурить в зрительном зале. Да и дружинники были сориентированы заранее. В общем, последние четыре песни, сопровождались аплодисментами и криками: «молодцы!». А на «Не валяй дурака Америка!» многие подпевали припев. Мои «агенты влияния» начали подхлопывать ещё на «Давай-наяривай», а к концу нашего выступлениия у всех слушателей, никто так и не затанцевал «по-нормальному», на лицах появилось одухотворение и слёзы. Особенно, когда я всё-таки исполнил сначала «Ночь яблоком стучит в окно», а потом «Выйду ночью в поле с конём». Как не странно и удивительно, под неё много танцевали.
— Всё, друзья мои! На этом первый музыкальный вечер нашего «Московского Рок-клуба» завершился. Всем спасибо! Все свободны! — объявил я. — Спасибо за внимание. Ждём вас в гости! Приходите с идеями, песнями и просто так! Мы открыты каждую пятницу с шестнадцати часов. Не откажемся от вашей помощи в перенесении аппаратуры.
Помощников оказалось хоть отбавляй, около десяти человек. Почти все они оказались музыкантами, причём пятеро из них имели опыт игры на электроинструментах. Правда в школьных «деревенских» ансамблях, но для меня это не имело значения. У меня было, что дать каждому и что взять от каждого. Договорились, что они придут в понедельник и тогда мы «трезво» всё обсудим.
А мы с моими музыкантами решили завтра выехать на природу и пожарить шашлыки. Тут на Воробьёвых горах я знал отличные места. Знали их и ребята. На майские праздники сюда обычно многие москвичи ходили с семьями, с друзьями.
Все эти дни я заполнял холодильники. Сначала тот, что у меня был в комнате в общежитии. Потом тот, что стоял в моём кабинете в Театре, вчера я набил двухкамерный холодильник, прилетевший из Парижа. Я когда узнал, что мне придётся задержаться в СССР не на один год, попросил Джона Сомерсета отправить многое из моих, полезных мне здесь вещей. Даже здоровенный раскладной мангал, сделанный из толстостенного дюраля из которого на заводе «Rainbow» фрезеровали радиаторы под транзисторы, и двадцать штук шампуров, заказанных мной на том же заводе из полуторамилиметровой нержавейки. Просто я знал, что в СССР не у каждого есть шампуры, а не то что мангал. Кирпичи с собой в лес в рюкзаках возили. Хе-хе…