Клавишник, возвращая стакан барабанщику, ничего не сказал, ибо закусывал, но мычал значительно и размахивая помидором пытался показать мне большой палец. Я был доволен. Даже если они не купят мою примочку, о себе я уже заявил. Эти не купят — отправят к другим или скажут про «машинку» друзьям.
— Сколько тебе лет, мальчик? — спросил клавишник, наконец-то проглотив кусок хлеба.
— Двенадцать, ну и что?
— Ну и что… — развел руки гитарист.
— Я же говорю — писдец! — проговорил басист.
— Кому ещё налить? — спросил барабанщик.
— Чтобы забыть этот чудовищный день разочарований, я столько не выпью, — махнул рукой клавишник, — Моя самооценка упала ниже каналищации. Ухожу на завод.
— Зае*ал ты этим заводом. Кому ты там нужен?
— Что, плохо сыграл? — удивился я. — Почему день-то разочарований?
— Ты не поймёшь, — махнул рукой басист.
— Кстати, есть тема, — сказал я, понимая, что их надо добить. — Так и называется «По дороге разочарований».
— Ну ка, ну ка, мальчик. Это, кажется моё, — продолжил костя-клавишник. — Только не верещи пожалуйста. Распугаешь нам всех поклонниц.
Я снова тронул струны и пытаясь исполнить ритм в стиле «регги», запел:
— По дороге разочарований, словно очарованный пойду. Разум полон светлых начинаний, сердце чует новую беду.
— Во-во! Это про меня! Продолжай мальчик.
К этому моменту я дошёл до припева:
— То ли темнота глаза таращит, то ли тишина скрывает кри-и-ик. Где теперь искать тебя пропащий, оглянёшься ты уже старик.
— «Кри-и-ик» у него хорошо получился.
— Это про нас, пенсионеры! — барабанщик заржал и выдал нужный мне ритм.
— А хорошо пацан лабает! И тема прикольная! Рэгги, мать вашу. На русском языке! Ты где её спи*дил, пацан?
— В Москве был у музыкантов одних. Романов такой, знаете? Алексей?
— Нет, не знаем, мальчик, мы никакого Романова, но песня у него классная. А медляк у него есть на русском.
— Щас спою, — чуть пьяно качнувшись, сказал я.
«Снилось мне» я просто обожал и пел так трагически что слушатели обычно плакали, не взирая на пол и возраст. С Женькиным голосом это пока не прокатило, но получилось тоже неплохо.
— А «соляк»[11] какой у пацана не хилый. Сливай воду, Батон, — сказал после вздоха клавишник.
— А я что говорю? На пенсию! Все на пенсию! — это гитарист поддержал.
— А эту бы тему сегодня забабахать, — задумчиво проговорил басист.
— Не успеем снять, — покрутил головой костя-клавишник.
— Да что тут снимать? — возмутился басист. — Я сейчас могу сыграть.
— На басу и я сыграю.
— Да там простые аккорды.
— Аккорды! Аккорды везде простые! А интонация?! Чуешь, какая у парня интонация?! Петь ты будешь?
— Не-е-е… Там высоко в припеве. Не вытяну.
— И я не вытяну. И он не вытянет. А без припева песня — шлак. Тухлятина. Всех стошнит. И м еня стошнит в первую очередь.
— Тебя и без того стошнит, и я даже знаю, когда.
— А так стошнит гораздо раньше. Он когда икнул, меня уже тогда чуть не стошнило.
Я стоял и откровенно покатывался со смеху.
— Он ещё и ржёт над нами. Пришёл, опарафинил и ржёт, — это тот же клавишник, котоого от меня уже тошнило.
— Вот пусть он поёт и играет. А ты, пацан, может и не клавишах могёшь?
— Не могёшь, а могешь! — сказал я. — я в музыкальной школе учусь на гитаре и на фоно.
— Вот где собака порылась, — обрадовался гитарист. — Свой парень. Коллега. Теперь понятно на каких ты танцах играл. В филармонии, наверное. На утреннике детском.
— А хотя бы и на утреннике.
— Иди ка сюда, — позвал меня клавишник.
У него стояла двухклавиатурная восточногерманская Вермона Формация. Такие не убиваемые ничем клавиши мы с друзьями модернизировали в восьмидесятых, добавляя им возможности и давая новую жизнь.
— Неплохой орган для этого времени, — подумал я. — И что я им на таком сыграю? Партию из того же «Дыма на воде»? А почему бы и нет?
— А ну ка? Сыграй нам что-нибудь мальчик. Удиви ещё раз дяденек, чтобы Санька пошёл и повесился за сараем.
Он подмигнул мне, а глаза его были добрые-добрые. Костя был уже бухой в дымину. И я передумал играть «Дым». Пальцы сами ударили по клавишам «таттарататарата» вступление из песни «Дитя Времени» тех же Дип Пепл. Когда закончил вступление плакал клавишник.
Я притянул к себе микрофон, включил его и, продолжая подыгрывать себе на органе, запел: «Свит чайлд ин тайм, юл си зэ лайн…» Когда дошло до места где Гилан визжит, как резаная свинья, я вовремя услышал, как клавишник, обнимая басиста сказал: