Занёс корф с гитарой домой, уложил сохнувшие трусы майку и боксёрки в сумку и отправился на Динамо. К своему удивлению в зале увидел Рамзина, о чём-то тихо беседующего с Юдиным. Лицо у тренера было такое сосредоточенное, что казалось, ему рассказывают такую-то военную тайну или план «Барбаросса».
Увидев меня, Рамзин кивнул и продолжил говорить. А вот Юдин, оглянувшись и увидев меня, вздрогнул и быстро-быстро заморгал глазами. Кивнув и ему, я прошёл в раздевалку, где переодеваясь, пытался сообразить, что вдруг привело сюда моего гэбэшного куратора. Кто — понятно, а вот что? Это — вопрос.
По выходу из раздевалки, Рамзина я не увидел, а Юдин подозвал меня «мановением руки» и объявил:
— Будем готовиться к зоне Сибири и Дальнего востока.
— В смысле? — удивился я. — Я же по возрасту не пройду.
— Пройдёшь. Тебе всё расскажут и покажут, что делать. Знаешь же человека, с которым я только что разговаривал?
Я кивнул.
— Ну, вот, — сказал он неопределённо. — Делаешь всё, что я тебе говорю, или уходишь к другому тренеру. Они тебе найдут. Понял?
Снова мой кивок.
— Лучше уж Юдин, — подумал я. — Им хоть можно поуправлять. Хрен знает кому они могут меня отдать…
— Не-не… Я с вами.
— Тогда вперёд и с песней. Будем из тебя чемпиона делать. Так и будешь ходить с пяти часов. Давай, бегом!
— Охренеть, — подумал я и побежал под тренерские хлопки в ладони.
— Побежали-побежали-побежали! — жизнерадостно так командовал тренер.
А мне эти новости почему-то нравились не очень.
Рамзин меня ждал уменя дома. Сидел спокойно на моём диване в зале и пил чай, зараза.
— И это как называется? — спросил я беззлобно, остановившись в дверном проёме и понимая, что сейчас состоится серьёзный разговор, а поэтому прежде чем рефлексировать, надо бы сначала послушать, что скажет куратор.
— Это, Женя, называется — «поговорить начистоту».
— Мне бы душ принять. Запарился я очень.
— Конечно прими. А я чайник пока поставлю и ужин подогрею. Мы же будем ужинать?
— Будем, — буркнул я.
Почему-то я был спокоен. Если бы они хотел меня «прессануть», то «прессанули» бы в конторе. Да и разговор с Юдиным. Понятно, что разговор будет касаться бокса, но что тут можно говорить «на чистоту»?
Обтеревшись и надев домашний спортивный костюм, я вышел и увидел сервированный, как в ресторане стол. Супница с борщом — была у Семёныча такая, старинная, писец — стояла в центре стола. Рядом соусница со сметаной. Я заглянул в неё… На деревянной дощечке стояла сковорода с жаренной картошкой, пахнувшей мясом.
— Нрмально так! — подумал я. — Такое кураторство мне по душе.
— Спасибо за заботу. Не планировал я на пятичасовую тренировку идти. Думал, одним борщом ужинать.
— Нальёшь сам борща, или налить? — спросил Сан Саныч, наливая в свою тарелку.
— Можно налить.
— Пришло время поговорить серьёзно, Евгений, — сказал Рамзин, когда мы перешли к картошке.
Я промолчал, лишь дернув бровями и плечами.
— Мы видим изменения, происходящие в твоём теле. Оно чрезвычайно быстро взрослеет. Ты чрезвычайно быстро развиваешься. Показать тебе фотографии? На них это очень хорошо видно. Показать?
— Не надо. Я вам верю.
— Но ты согласен со мной?
Я неопределённо пожал плечами.
— Вы продолжайте, Александр Александрович. Я послушаю пока.
Рамзин наконец-то удивлённо вскинул одну бровь и снова надел на лицо непроницаемую маску. У него и во взрослом возрасте лицо можно было смело назвать «каменным». Я даже думал одно время, что оно у него парализованное. Оказалось — нет. Это он так держал его. Как северо-американский индеец. Больше ни у кого я не видел таких лиц.
— Ну, хорошо, продолжим. Нас, я имею ввиду нашу организацию, интересуют все необычные явления. Ты — явление необычайное, потому мы и разговариваем сейчас с тобой. Не стану перечислять твои необычные способности — ты их и так знаешь — остановлюсь только на твоём быстром развитии. Это может быть опасно и мы предлагаем тебе медицинский контроль за твоим организмом. Когда человек взрослеет бывает так, что его организм развивается неравномерно. От этого у него могут возникнуть различные заболевания внутренних органов. Ты — человек уникальный и мы хотели бы, чтобы у тебя не было этих проблем.
Рамзин посмотрел на меня. Я уже доел картошку с мясом и смотрел в пустую тарелку. Его подход мне понравился.