Про каких-то «черных полковников» в Греции помнил, что они с конца шестидесятых, до середины семидесятых правили и с коммунистами боролись и то, потому помнил, что политинформацию в школе читал по этому событию. Как раз в шестом классе и читал. А значит в этом году.
— Что- то в Греции произойдёт с «Чёрными полковниками»… А-а-а, — я вдруг, действительно вспомнил, — Турция на Кипр нападёт летом и поэтому эти полковники в отставку уйдут. Другая власть в Греции будет в этом году. Вот! Как-то так… Больше ничего не помню. Ой! Не знаю! А нет! Знаю, что группа АББА выпустит альбом, который будет называться «Ватерлоу». На пластинке будут песни: Хани-хани и Ватерлоу. Ещё, конечно, какие-то будут песни, но про те, ничего в памяти нет.
— Странная у тебя память, какая-то… Как в песне поётся: «Всё, что было не со мной помню».
— О, ещё вспомнил! — рассмеялся я. — Президент США Джеральд Форд приедет осенью во Владивосток и встретится с нашим любимым Леонидом Ильичом Брежневым.
— В смысле, во Владивосток? Брежнев приедет во Владивосток? Форд? Джеральд? Президент Соединённых Штатов?!
— Ага! — произнёс я злорадно.
Я улыбался во всё лицо, потому что вспомнил, как мы, пацанятами стояли на Океанском проспекте и махали флажками эскорту Форда и Брежнева. Собрали всех учеников моей школы и поставили встречать президента, мать его, Форда. Школа-то не простая была. В ней дети Владивостокской партийно-хозяйственной аристократии учились.
И тут меня словно молотом по голове ударило и открылся поток созания. Не моего, кстати, сознания и не Женькиного.
— Пограничник в Запорожье в начале ноября «по пьяной лавочке» захватит арсенал и расстреляет прохожих. А четырнадцатого декабря, находясь в Канаде на гастролях, сбежит наш балерун Барышников, — медленно проговаривая слова, словно находясь под гипнозом, сказал, ничего не понимая. Это были не мои знания. Не знал я ничего о пограничнике. Про Барышникова слышал, но когда он дал дёру на запад, не то что не помнил, а и не знал никогда.
— Что за хрень? — произнёс я вслух, задумчиво отправив взгляд куда-то вглубь себя. — Только что в голове ничего не было, и вдруг появилось.
Видимо у меня был такой вид, что Рамзин налил мне в кружку остывшей воды из кофеварки.
— Ты не переживай так сильно. Наши эскулапы разберутся. Ты побелел даже.
Он взял мою руку и проверил пульс.
— Побелеешь тут с вами! — нахмурился я.
— Учащённый, — задумчиво сказал Рамзин. — Примерно сто ударов… Хм! Вот сейчас бы не помешали приборы.
— Детектор лжи? Как в «Ошибке резидента?» — усмехнулся я.
— Что-то типа того. А знаешь, что такое «детектор лжи»?
Я покрутил головой.
— Это группа приборов, которые измеряют разные показатели человеческого организма: рульс, давление, частоту дыхания, ритмы мозга. Много чего. И они бы показали, что в твоём организме переключилось, что ты вдруг «вспомнил» то, чего не можешь знать. Если это психические отклонения, а не факты из будущего — назовём это пока так — то можно понять от чего это происходит и, возможно, придётся лечить. Ведь жить с такими «знаниями», в кавычках, трудно. Согласен?
— Это не психические отклонения, а факты из будущего.
— Хорошо, если это так, — пожал плечами Рамзин. — Но в этом надо убедиться, правильно?
— Правильно, — вздохнув, произнёс я.
— Мы, как-то незаметно, перешли от спорта к музыке и будущему. А ты так и не сказал, как тебе предложение стать шестнадцатилетним?
Помолчав, сказал:
— Я против обмана, но если это будет необходимо, чтобы не взбудоражить общество, то я согласен. Думаю, что за лето я осилю программу седьмого и восьмого классов и смогу их сдать экстерном. Но тогда может быть мне лучше уехать в деревню к бабушке? Там меня редко видят. Бабушкин дом на отшибе деревни стоит. Ну, то есть, совсем на отшибе. Там только их с дедом дом стоит. Дальше пастбище совхозное. Хотя… А как им объяснить что я вдруг вырос и родственникам? Не-е-е… Фигня… Получается, что здесь легче затеряться.
— Наши физиогномисты полагают, что ты сильно изменишься внешне к концу лета.
— Но если сработает «легенда» про моё долгое лечение и адаптацию в шестом классе, то можно и так, как вы говорили…
— То есть, ты не против?
Я кивнул.