Мне присылали отчёты о продажах моего первого альбома из «EMI» ежемесячно и накануне, второго сентября, я узнал, что всего продано сто одна тысяча двести пятнадцать пластинок. Я ехал в «EMI Records» и думал, что десятого сентября мне надо будет явиться в колледж. Уже на учёбу. Вступительные экзамены я сдал ещё в июне. Не сказать, чтобы легко, но и тут мне помог мой «продвинутый» разум. Собеседования по всем предметам я прошел легко, а вот отвечая на тесты пришлось напрягать ум.
На каждый вопрос предлагалось пять «ответов» из которых надо было выбрать, естественно, один верный. И я в них запутался, пока не «вспомнил» чёткие формулировки из учебников физики, химии, математики, биологии, зоологии. Да-да! Все предметы сдавались единым тестом. То есть, следом за вопросом по математике шёл, например, вопрос по биологии. Можно было пользоваться учебниками и справочниками, лежащими тут же, но за это снимались баллы или начислялись? Я так и не понял. В то же время, я видел, что экзаменаторы отмечают у себя в тестовых таблицах, насколько хорошо экзаменуемый ориентируется в учебнике или в справочнике. Например в таблице логарифмов. И то, что я не пользовался справочниками, отвечая на некоторые вопросы, вызвало у экзаменаторов явное недоумение.
Но, так или иначе, я в колледж поступил и через неделю был обязан явиться на учёбу. Жить я намеревался «дома», отказавшись от места в «общежитии». Во-первых за него брали плату, во-вторых, мне было известно, что в них существовали всякие «прописки» и шуточки старшекурсников над младшими курсами, вплоть до мужеложства, а убивать и калечить я никого не хотел. Да и рисковать понапрасну. Вдруг, не успею ни того, не другого, и невинно пострадаю, хе-хе! Не хотелось бы. Это же удар по психике и психическая травма на всю оставшуюся жизнь. Да-а-а…
Это для меня был самый серьёзный «напряг». То, что старшекурсники «прописывали» молодняк согласно древних традиций во всякие «ложи»: Плюща, там, или «череп и кости». Лабуда это всякая, короче. Традиции преследовали одну, как я понимал, читая ещё раньше про них в «интернете», цель — подчинить личность и лишить её «степеней свободы выбора». Сказали старшие «братья» посадить кого-то на кол, альтернативы нет, обязан выполнять. Ну, а для этого ломали личность насилием и мерзопакостными, где-то даже демоническими, ритуалами. Сатанизм всего этого хорошо проявится в двадцать первом тысячелетии, которое, вероятно, было избрано, как пришествие антихриста.
И вот в этом мне придётся как-то выживать. Наверняка в колледже присутствуют ребята из отпрысков высшей аристократии, которые, чтя традиции предков, закручивают водовороты интриг и экзекуций. Джон Сомерсет не раз и не два предупреждал меня об этом, отговаривая от учёбы в колледже и пессимистично улыбаясь на мою фразу: «не дамся».
— И не таких ломали, — как-то сказал он и у меня по телу пробежал холодок.
— В конце-концов, могу же я сдать экзамены колледжа экстерном? — спросил я.
— Можешь, но только посетив определённое количество лекций, сдав все лабораторные работы и заработав на практических занятиях определённое количество баллов.
Да-а-а… Здание, где размещалась штаб-квартира «EMI Records», отвлекло меня от грустных воспоминаний разговора с «дедом», который, кстати, с момента нашей с ним первой встречи, несколько воспрянул духом, поняв, что разработка компьютеров и, главное, процессоров и программного обеспечения, поможет Советскому Союзу не отстать от «злобного запада».
Он и сам включился в контроль производственного процесса, как-то вдруг почувствовав интерес к компьютерам, когда я поставил ему один из первых его на рабочий стол в клинике и завёл в него программу по учёту медицинских препаратов и пациентов. Причем с распечатками на широкой бумажной ленте в очень читабельном виде.
Я успел к самому обеду и мы с Джимом сумели вместе послушать наши с Сьюзи песни.
— Кто это с тобой? — удивился менеджер.
— Это Сьюзи Кватро.
0 Сьюзи? А она не попадет под штрапфные санкции у «RAK»?
— Нет. Я сам лично прочитал её контракт. Там говориться про сольные записи и в составе группы определённых артистов. Меня в том списке нет.
— Не силён я ни в французском, ни в итальянском языках, но на слух — очень приятно. Давай, мы, как и с твоим первым альбомом, ограничимся пятью тысячами? Ты сам платишь, я понимаю?
— Через вас, конечно. У вас же там скидка?
— Это понятно. Тогда я пишу контракт. Ты и Сью завтра подкатываете и подписываете.
— Зачем? У меня же лэйбл. У нас с ним контракт. Не парься. Пиши контракт на эти реквизиты.
Передав менеджеру листочек с реквизитами, я помахал ему рукой и собирался уже уйти, как он спросил: