— Кухней и столовой можно пользоваться в режиме двадцать четыре часа, однако спиртным прошу не злоупотреблять. Спиртного много, но знаю, что для русских спиртного много не бывает. Главное для нас работа и сейчас, и возможно, в дальнейшем. Считайте это тестом на стрессоустойчивость.
— Не беспокойтесь, Пьер! У нас в коллективе строгая дисциплина.
— Мне беспокоиться нечего, — улыбнулся я. — Алкоголь работать не мешает.
— Нам тоже! — расплылся в улыбке Саша Барыкин. — И сейчас, значит, — можно?
— Можно, хоть когда. Как русские говорят: «Водка в малых дозах безвредна в любых количествах».
Музыканты, выслушав переводчицу, весело заржали.
Мы неплохо посидели. Я позиционировал себя, совсем не знающим русского языка. В принципе, это я научился делать ещё живя в Британии. Встречались мне на выставках русские представители, которые пытались со мной поговорить и заключить контракты. Да-а-а… Но, как обычно бывает, после четвёртой рюмки вискаря все музыканты вдруг заговорили по-французски, или по-английски. В общем — хорошо посидели. Причём, Слободкин попытался утянуть за собой переводчицу, но та, вероятно выполняя задание начальства, клеилась ко мне, и я воспользовался случаем. Скрывать от КГБ мне было нечего, шпионок с крепким телом я не опасался и потому отдохнул телом и душой отменно. Тело согрела Ксюша, а душу — русская речь. Так что, я засыпал блаженствуя.
Моя аппаратура: микшерский пульт, примочка для гитары с шестью устройствами изменения звука, драм машина, вызвала привычную для меня реакцию музыкантов, то есть попросту — восхитила. Особенно после того, как я продемонстрировал работу драм машины, синтезатора и пульта, записав при них одну из песен, предложенных для репетиции — «Ветер перемен».
То, что получилось, музыкантов шокировало.
— Это же готовая для пластинки запись, — проговорил барабанщик.
— Да-а-а… Ровно записано, — покивал головой Слободкин — Без всплесков.
— Соляк, знатный, — кивая головой, проговорил Барыкин.
— А басуха? Откуда там басуха? — спросил Буйнов. — Фонограмма?
— Не совсем. Это так работает электронная драм машина. Она может выдавать сразу пять ритмических треков, набранных заранее. Я просто нажимаю вовремя кнопку на пульте, что на полу. Можно барабанную сбивку, запустить и она встанет в строчку. Вот, например…
Я сыграл рифы «Смог ин зе воте» и когда нажал на одну из кнопок на коробке, барабаны исполнили: «Та-да-да-да-та-да-дам!».
— А можно просто запустить бит песни, где эта сбивка присутствует заранее.
— Охренеть, — проговорил барабанщик. — Это, что можно любую партию набрать?
— В принципе, если бой однообразный и повторяющийся, то да. Если нет, то можно разложить на несколько треков и включать их по очереди.
— Ты хочешь сказать, что барабаны хранятся в этой коробке? — спросил Слободкин, тыча пальцем в пол.
— Нет. Это только кнопка. Сама машинка вот, — я показал на небольшой ящичек. — Это драм машина.
— Слышал я про такие, — покивал головой ркуководитель группы.
— В синтезаторе тоже есть функция записи и ритмов. Он тоже выведен на эту ножную педаль.
Я снова нажал кнопки. Из колонок послышался ритм барабанов и проигрыш клавиш, я вступил гитарой, за мной вторила бас-гитара. Спев и сыграв один куплет того же самого «Тумана над водой», я остановился, выключив музыку.
— Э-э— … И зачем тогда тебе мы? На сцене постоять?
Я разулыбался.
— Думаю, что с вами музыка будет более живой. Да и… Я у вас чему-нибудь поучусь, вы у меня, глядишь и будет польза для обеих сторон. Для меня, для вас, для Франции, для России. Мир, дружба, жевачка, — сказал я по-русски.
Раздав партитуры всего предполагаемого и согласованного в Москонцерте репертуара, я оставил бобины с записью композиций и оставил музыкантов в покое на пару дней. Сам занялся заказом сценических костюмов, атрибутики, светового и звукового оборудования. Кое что делалось по моим чертежам и схемам, что-то закупалось готовое.
На третий день я ознакомил музыкантов с репетиционным планом и мы приступили к работе, начав с более сложных ритмически. Всего в нашем репертуаре значилось двенадцать песен. Все они были написаны зарубежными авторами про Советский Союз и исполнялись в разные временные периоды: какие-то во время холодной войны, какие-то во времена перестройки. Ни одна песня не была антисоветской, даже пресловутая «Moskou» группы «Чингис Хан» или «Распутин» группы «Бони-М». Да что там, песня из сериала про Джеймса Бонда «Из России с любовью» и та имела вполне приличный текст.