— Что ж вы, голубушка? Я вас жду-жду, — обиженно поджав губы, вопросила директор.
— Да вот, — она помахала толстой тетрадью. — Не могла оторваться! Читала, и кое-где, чуть не плакала, понимаешь! Про войну у него так написано, что у меня мурашки по коже вот такие.
Людмила Фёдоровна показала первую фалангу указательного пальца. И передала тетрадь директору школы.
— Читайте Светлана Яковлевна, потом обсудим. У меня много, что есть сказать, по этому, Дряхлову. Очень непростой мальчик.
— У него, же отец сидит, вы знаете?
— Нет! Откуда⁈ В анкете у него ничего нет про отца. За что?
— Ладно… Я почитаю. После уроков поговорим. Репетицию пойдём смотреть?
— Обязательно. Вот, я тут закладки сделала. Обратите внимание на «Тающий снег». Там про любовь… Вообще у него очень много про любовь…
— Как это возможно? Ему только двенадцать!
— Вот именно… А там… Читайте и не обплачьтесь. Я пошла. У меня урок.
В магазин «Радиодетали» на Ленинской мы пришли вместе с Андрюхой-барабанщиком, потому что дозвониться до своей родственницы вчера он не смог. В магазине его, оказывается, знали. Он не однократно покупал радиодетали для своих знакомых музыкантов. Сейчас музыканты сами себе «мастрячили» радиоаппаратуру, призывая на помощь знакомых радиолюбителей. Лепили кто во что горазд. И получалось порой очень даже неплохо.
Андрей кивнул скучной продавщице и прошмыгнул мимо неё в дверь подсобного помещения. Минуты три его не было, потом вышла дородная женщина в халате и уткнувшись в меня напряжённым взглядом, подозвала рукой.
— Ты, что ли, Женя?
Я кивнул.
— Пошли! — приказала она и снова скрылась в сумраке подсобки.
Я быстро сунулся вслед за ней и уткнулся в тёплую задницу.
— Тихо, малыш, тут ящики, не ушибись.
— Простите, — прошипел я.
В коридоре было абсолютно темно, а по сторонам прохода стояли, действительно, какие-то картонные ящики.
— Аппаратура, — подумал я, проводя ладонью по «фирменно гладкому» картону и хмыкнул. — Специально «не светят» товар. В буквальном и переносном смысле. Тут какие-нибудь слова написаны броские. «Акай», «Сони», например, или «Хитачи»… Ха-ха…
А за прилавком продавщица с кислой физиономией стоит и покупателей, как мух, отпугивает. Да-а-а…
Время от времени трогая женщину в районе ягодиц, причём она каждый рази этом хихикала, я пробрался вслед за ней куда-то очень далеко. Она время от времени говорила «направо», или «налево». Наконец из открывшейся двери хлынул поток света и я защурившись вошёл в кабинет, тоже заставленный коробкам. На них честно и откровенно имелись именно те названия брэндов, о которых я только что думал. Ящики имели разный размер и разные надписи мелким шрифтом, но по маркировке я видел что это усилители, магнитофоны и акустика.
Мазнув взглядом по коробкам, я посмотрел на Андрюху, вальяжно расположившегося в кресле с чаем и булочкой и уставился на женщину, сидевшую за столом.
— Женя? — утвердительно спросила она. — Андрей говорит, что ты очень хорошо делаешь усилители и тебе нужны радиодетали. Что такое хорошо и что такое плохо — понятия субъективные, а потому не мне решать. Мне надо понимать, сколько и какие радиодетали тебе нужны?
Я молча нырнул рукой за меховой отворот шерстяного пальтеца и достал несколько сложенных в четверо клетчатых листков.
— Вот! — сказал я и протянул «спецификации» на усилители и три «примочки», уже пользующиеся спросом у музыкантов. — Хотя бы это. Желательно прямо сейчас.
Заведующая глянула на листки и одобрительно кивнула.
— Это у тебя такой почерк?
Я кивнул.
— Гляди Валя, какой у мальчугана почерк. Обзавидоваться можно.
Она отдала листки второй женщине, которую я щупал в тёмном коридоре за крутые ягодицы. Машинально я скользнул по её бёдрам взглядом и она, заметив, удивлённо вскинула брови.
— Говорят, какой почерк, такой и характер, — сказала она и вглядевшись вдруг сказала. — А я знаю тебя. Ты к моему соседу телевизор смотреть ходишь. Точно.
Я всмотрелся и узнал тётю Валю, мать Олега Банных.
— Вот же какой маленький город, — подумал я и сказал. — Я тоже вас знаю. Здравствуйте.
— Привет-привет… И что тебе нужно? Что-то я не слышала, что у нас в доме живёт мастер по телевизорам. Может, зайдёшь, посмотришь? А то мой когда ещё из рейса вернётся, а Василий, что-то не справился с моим «Акаем».
— Зайду, — пожал я плечами. — Посмотрю.
— Ха-ха-ха, — засмеялась Валентина. — Ты смори, не стушевался! Пошутила я… Где тебе с такой техникой справиться. Мы его ещё здесь списали. Мой ковырялся-ковырялся… Говорит, где-то плата лопнула…
— Тем более, зайду. Интересно и полезно для знакомства. Вдруг починю. У вас же гарантийный сервис есть?
Валентина кивнула.
— Ну, так вот… Ладно об этом потом. Я про детали. Есть такие?
— А деньги у тебя есть… такие… — значительным тоном произнесла заведующая.
— Есть, — кивнул я головой.
Глава 25
В этот день всё, что хотел, купить не удалось. Тётя Валя Банных пообещала принести радиодетали завтра, если их доставят с Радиоприбора, поставки с которого задерживались. Так сказала заведующая, при этом со значением глядя на Андрея, беззастенчиво лопающего какие-то конфеты. На что тот даже не отреагировал.
Оставив необходимую сумму денег, а это ни много ни мало, а составило триста семьдесят рубликов, мы с барабанщиком наконец-то решились покинуть кабинет заведующей и направились к двери, когда заведующая спросила:
— А ты, и в правду, можешь починить японскую технику?
— Если детали есть, что её чинить? Она такая же, как наша. Детали нужны.
— Ну, не скажи, не скажи… Не всякую наш мастер может починить. Вот, например, это всё, — она показала на коробки, — неликвид.
От предвкушения чего-то грандиозного, моё сердце провалилось куда-то вниз, и защекотало меня где-то в яичках, как бывает в парке, когда доска больших качелей падает с высоты.
— Всю такую технику — которую мы не смогли восстановить — надо отправлять обратно в Москву, а это затраты на перевозку и удар по выполнению плана. С нас всё равно спросят, как за целую аппаратуру, хотя мы и отчитываемся, и комиссии её принимают и из Москвы отправляют и получают аппаратуру из Японии взамен. Но нам она не поступает… И на следующий год количество поставки сокращается на количество списанной аппаратуры.
— Странно. Разве Японцы поставляют некондиционную технику? Это же удар по престижу…
— Ах, я тебя умоляю… Приучили мы косоглазых, что хватаем всё и не конфликтуем. Нам объяснили, что юридические и политические издержки дороже. И не все торговые фирмы хотят сотрудничать с СССР.
— А тут ещё санкции за Афганистан намечаются. — подумал я. — С семьдесят девятого года и, фактически, до начала перестройки. А там переворот и вообще полная жопа.
— Так, как же ремонтировать, если деталей нет?
— Детали есть! — махнула рукой заведующая и почему-то посмотрела на Банных. Та вслед за этим покраснела и отвела глаза.
— Мы в рамках прямых поставок можем запросить нужные нам детали у Японцев. И валюта на это выделяется. Не всегда, правда, её можно выбить… Но у нас и аргументов нет для «выбивания». Очень небольшой процент восстановленной техники у нас в последнее время. Вот мы и не заказываем. Вообще, за сервис у нас твоя тётя Валя отвечает. Она лучше может рассказать.
Тётя Валя снова покраснела.
— Это не важно, — махнул я рукой.
Я быстро-быстро пытался сообразить, что с этой помощи торговой сети мог бы себе поиметь, кроме «геморроя» и траты такого драгоценного для меня времени? Но слово «могу» уже выскочило, и если начать «отрабатывать назад», то значит вызвать недовольство и заведующей, и ответственной за сервис «тёти Вали».
— А что я буду иметь? — спросил я, очень серьёзно глядя на заведующую, и добавил, сразу пресекая «инсинуации». — Конфеты не предлагать.