— Тогда можно и начать вечер с «Мы к вам приехали на час».
— «Заехали», — поправил Попов и решительно добавил. — Надо сценарий писать.
— А его, что, никто не пишет? — удивился я.
— Пионервожатая обещала, — пожал плечами Попов.
— Бля-я-я…
Я схватился за голову.
— Вот ещё один (четвёртый) грузовой вагон, который придётся тащить до Адлера, — подумал я, вспомнив одного знакомого «Игоря» и предложенный им «спойлер».
— А вот десяти красавиц, как не было, так и не предвидится. Жаль… Либидо уже присутствует. Думаю, что на десятерых, как раз бы хватило, — мысленно вздохнул я, пряча взгляд от товарищей по «несчастью».
Неделя прошла, словно в пьяном угаре. Я мотался по городу за деталями и размещением «заявок» на изготовление элементов для собираемого оборудования. Руководитель кружка юных радиотехников Игнатий Сергеевич уже давно подсел на деньги, получаемые за изготовление для меня и катушек и трансформаторов. Семёныч помогал «отливать» алюминиевые радиаторы' из того хлама, что я насобирал на помойке. У меня на балконе варились нужные платы, а Мишка сверлил в них отверстия.
С костюмами неожиданно помогла заведующая радиотоварами. В тот знаменательный день, я ушёл на репетицию, так и не дождавшись приезда «буханки», а поэтому в понедельник на первой перемене вынужден был просить директора школы разрешить мне позвонить по телефону. Я объяснил, что собираю нужный для «музыкального коллектива» агрегат, без которого новогодний вечер грозит сорваться.
Вот во время телефонного разговора с заведующей я и посетовал, что готовимся к новогоднему вечеру и времени на ремонт нет совсем, потому, что нужно найти костюмы. Сказал это ей я конечно с намёком, ожидая любой положительной для меня реакции. Но её реакция оказалась для меня неожиданной.
— Женя! Если у тебя возникают какие-нибудь вопросы, ты звони и озадачивай ими меня. Я только что договорилась в ТЮЗе за костюм для моего Мишеньки. Он захотел на школьном вечере быть пиратом. Так ему дали костюм «Кота в сапогах». Очень хороший костюм. Кстати, вам голова кота не нужна? Мишенька не хочет быть «пиратским котом».
— Нужна, Ирина Георгиевна. Там, наверное, и лапы есть, и хвост?
— А, как же! Это же кот. Мишеньки только его костюм, шляпа, сапоги-ботфорты и шпага нужна, а лапы и хвост брать не хочет. А костюмеру хочется весь костюм отдать, чтобы не потерялось ничего. Директор ТЮЗа на неё ругается, а она…
— Ирина Георгиевна, время — деньги.
— Ха, и это мне говорит двенадцатилетний мальчик! Тогда, короче… Ты можешь сейчас освободиться от занятий?
Я посмотрел на стоявшего рядом директора и сказал: «Могу!». Директор хмыкнула и неодобрительно покачала головой. Я скривился и пожал плечами. Дескать: «Что поделаешь? Такова 'селяви».
— Тогда я сейчас к тебе отправлю машину с радиодеталями. Вы погрузите дек, отвезёте его по указанному адресу, потом заедете в ТЮЗ. Там возьмёшь всё, что тебе надо. Под мою ответственность возьмёшь. Но только на один вечер, Женя. Это очень важно. У театра с тридцатого утренние спектакли и уже утром костюмы должны быть в театре. У них, наверняка есть вторые и третьи, но…
— Я понимаю, Ирина Георгиевна. Тогда рано утром тридцатого у меня должна быть машина.
— Какой деловой мальчик! — восхитилась женщина. — Как же приятно с тобой общаться. Моему Мишке тринадцать, но ему далеко до тебя.
— Бытие определяет сознание! — ляпнул я. — У вашего Мишки много времени. У меня его совсем нет.
Директор школы выпучила на меня глаза.
— Всё-всё-всё… Машина уже едет к тебе. Жди дома.
Мне показалось или у заведующей магазином во время разговора превалировали нотки еврейской интонации? — подумал я, кладя трубку. — Всё! Договорился! Радиодетали сейчас привезут, — сказал я. — Мне надо идти домой.
— Какие у тебя остались уроки, Женя?
— Английский, Физика, Русский, Литература. По всем уже есть зачёты.
— Какие зачёты? — удивилась Светлана Яковлевна.
— Да это я, как брат… Полугодовые отметки.
— Ладно. Я отпускаю тебя.
— Вопрос об оставшихся уроках был явно формальным, но директор не могла его не задать, — понял я.
— Спасибо, Светлана Яковлевна. Мы ещё и за костюмами для ребят заедем в ТЮЗ.
— Я всё слышала. Молодец! Радеешь о порученном деле. Ты и сценарий вечера написал. Людмила Фёдоровна показывала.
Я с самого утра нашёл русыню и, сунув ей в руки «сценарий», убежал на «математику».
— Да, пришлось, ведь никто не озадачился, а как без сценария? У нас же не простые танцульки, а серьёзное мероприятие! — сказал я, снова вспомнив «Огурцова».
Директор потрепала меня по обросшему затылку. Дался им всем мой «выдающийся», как у некоторых африканцев, затылок. Вообще, я особой красотой не блистал и даже несколько беспокоился за свой сценический образ. Особенно меня смущали мои затылок и сильно оттопыренные уши… Зато шевелюра у меня отрастала густая. Она несколько скрадывала и тот, и тот недостаток.
«Буханка» прибыла к подъезду минут через двадцать. О чём я узнал по характерному уазовскому сигналу. Я глянул на будильник. Десять часов…
— Надо, кстати, купить себе простенькие часы, — подумал я. — Время — точно деньги.
Да-а-а… Время спрессовалось словно бастурма, которую нужно нарезать тонкими ломтиками, чтобы есть.
Мы отвезли мой «Акаи», взяли ещё два бобинника и усилитель. Дома у меня их оставалось четыре. Для двух уже есть детали и сегодня я их, дай бог, починю. Если успею, а надо успеть, продиагностирую сразу четыре. Репетируют пусть сегодня без меня. За воскресенье я переложил старые песни, на «новый лад» и написал музыкантам их партитуры.
Почему-то домой я возвращался со спокойной душой. Дела ладились. Вот и с костюмами всё сложилось. Даже нашёлся костюм принцессы: очень короткое плате и корона. Не знаю, как Лера в таком костюме будет прыгать по сцене? Хотел бы я посмотреть на неё снизу, с танцевальной площадки. Не-е-е… Ни она не наденет, и наше руководство костьми ляжет. В мультфильме платье словно приклеено к ногам и не показывает «тайное». В жизни так не бывает. Жизнь груба и прозаична. А ножки у Леры такие же, как и у принцессы: точёные и длинные. Да-а-а…
Костюмы вывалили в школе, к уличной двери спортзала, которой, имелся подъезд. Там уже лениво крутились музыканты.
— Устало выглядите! — крикнул я. — Скоро праздник!
— Скоро праздник, да не скоро дембель, — буркнул бас-гитарист Григорий.
Меня словно ударило.
— А ну-ка, ну-ка…
Я потянулся к акустической гитаре, что держал Попов. Тот сунул мне в руку гриф инструмента. Тронул струны, зазвучал аккордами мотив.
— Скоро дембель девчата девчоночки. На попутке приеду домой. Эх я вас зацелую в стоpоночке, и не знаю в кого я такой. Как я буду вас кверху подбрасывать, громко-громко о жизни кричать, о медаль медалью позвякивать и о прошлом мне наплевать… Да я останусь живой, да я сумею пройти[1]…
— Жизнеутверждающая песенка, — проговорил бас-гитарист настороженно. — Этот ты прямо сейчас, что ли, сочинил?
— Да, нет, — покрутил я головой.
— Фух! А я уж подумал…
— Это про какую войну? — спросил Попов. — Магнитофон тут кассетный причём?
— Переделаю, — махнул я рукой. — Будет не магнитофон, а «из радиоточки приветливо»
— Как у тебя всё легко получается. Хочешь — про войну, хочешь — про любовь, хочешь — про зиму метель…
— Витя, завидуй молча, — очень тихо сказал я. — Этот вечер сделаю, и ты меня не увидишь. Не беспокойся. Я тебе не соперник. А ты мне не конкурент. Тебе ещё год учиться, а Андрюха с Григорием уйдут. Наберёшь себе других. Песен у тебя дофига. Играй, сколько душа пожелает. Я не жадный. Но запомни, в союз композиторов песни уже ушли за моим авторством. В текстовом формате, конечно. Так, что и не думай присвоить.