— Да я! — дёрнулся Попов и покраснел. — Я и не думал.
— Думал не думал, а твой ушлый братец, получив от руководства райкома команду «помогать и содействовать», наверняка сделал стойку и с тобой говорил вчера. Правда? Бобина то у третьего секретаря в сейфе лежит. Вот он и попросил тебя снова переписать. Да? Бьюсь об заклад, что под сценой «мафон» твой стоит и ты надеешься, что я свой оставлю.
— Что вы там шепчитесь? — спросила Лера. — Это не прилично в культурном обществе.
— Где ты тут культурное общество видишь? — гоготнул Андрюха-барабанщик.
— Болван! — ругнулась Лера. — Мерин!
— Ты уверена⁈ — снова гоготнул Андрюха. — Могу доказать, что нет.
— Дурак! — покраснела девушка.
Я осуждающе посмотрел на Андрея — с ним мы в субботу договорились о нашем дальнейшем сотрудничестве, и он вёл себя расслаблено — и он пожав плечами, виновато улыбнулся. Я просил его помочь мне сделать нормальным вечер и не конфликтовать в коллективе. Хотя, был вынужден рассказать ему о том, что было в райкоме, так как Андрей начал наш субботний разговор с наезда на Попова и с того, что уйдёт из коллектива, в знак протеста.
[1] «Дембель» (Любэ) — https://youtu.be/yih5jmadMTA
Глава 32
— Будем проверять моё предположение? Посмотрим под сцену?
— Не надо, не будем, — хмуро пробубнил руководитель школьного ансамбля.
— Хорошо! Я, почему интересуюсь? Мне сказали, чтобы ни одна моя песня за пределы школы не вышла. Пока… Отрепетируем, согласуем в инстанциях, сыграем, запишем хороший звук, сделаем хорошие копии и такая копия будет у каждого из нас. Понял? И тогда давайте переписывать кому угодно. Не мои наигрыши будут ходить по рукам, а наша музыка. Чувствуешь разницу?
— Охренеть! Значит, ты на меня не злишься?
— На тебя — нет. И даже на брата твоего не злюсь, хотя он и мудак. Но у него работа такая. Они там все мудаки. Такая у них мудачья работа за народом бдить. Мудачья, но полезная для общества и государства. Так и передай своему братцу, что он полезный для общества мудак. Теперь я уйду, заправляй здесь сам. И помни… Первый секретарь сказал, что если хоть одна песня просочиться наружу, заниматься этим вопросом будут даже не граждане товарищи в серой форме, а люди в чёрном.
— Кто это? — удивился Попов.
— Совсем дурак? Сам не знаешь, брата спроси. Он точно знает. Всё, пошёл я. «Мафон» мой не «задрачивайте». Хотя… Хорошо, что ты свой принёс. Я свой унесу. Нужен мне он дома. Пока!
— Пока! — задумчиво произнёс Виктор Попов.
Эта школьная неделя для меня, почему-то была самая лёгкая и приятная. Наверное, на всех действовало наступление Нового Года. Даже оставшиеся самостоятельные и контрольные работы нас не сильно раздражали и пугали. В принципе, все мы знали свои отметки и понимали, что выходит в четверти. Кому-то учителя давали возможность получить отметку лучше и спрашивали на уроках не двоечников, с трудом натянувших результат на «три», чтобы ещё сильнее не усугубить их положение, а тех, кого надо.
На уроках я рисовал схемы, вспоминая или, вернее, вытягивая из своих закромов и свои удачные решения и чужие. Не сдавалась моя старческая память без умственного напряжения. Словно специально тренировала мой новый мозг. Очень сильно приходилось подумать и напрягать ум, чтобы из глубин разума всплыло, что-то путное.
Оказалось, что и схема усилителя, который я собираю и спаял уже шестнадцать штук, не такая уж и оптимальная. Но зато она оказалась наименее деталеёмкой. Та «оптимальная» по качеству звука и мощности схема, что я достал из глубин своей памяти, «просила» аж сто транзисторов, сорок диодов, двадцать восемь конденсаторов переменной ёмкости, ну и обычных кучу. Зато это был бы «ОН» — тот единственный и неповторимый, что на века. Однако мне пока хватало и этого звука, что удивлял всех, кто их слушал. Их, потому, что я до сих пор слушал музыку через два усилителя, даже не вложенных в корпус.
Андрей, при первом своём посещении меня, принёс послушать три бобины, на которых на девятнадцатой скорости были хорошо записаны шесть концертов. На первой — группы Pink Floyd: «Meddle» и «The Dark Side of the Moon», на второй — группы Led Zeppelin: «Led Zeppelin IV» и «Houses Of The Holy», на третьем — первый и единственный пока концерт группы «Queen» выпущенный в семьдесят третьем году.
Тогда мы его и послушали. Бобины были пятисотметровые фирмы «Сони». На девятнадцатой скорости на одну сторону входил один концерт. Включил прослушивание на отстаивающемся у меня «Акае». У Андрея, как и у нашего бывшего клавишника тоже дома был японский «Тик». Звучание «моего» дека Андрея не удивило. Удивило звучание моих самодельных колонок, склеенных из массивных деревянных досок, соединённых сложным профилем, хорошо простимулированным материально, трудовиком.
Колонки имели по два низкочастотных динамика с резиновыми держателями бумажных диффузоров, хорошо и ровно пропитанных клеем ПВА, два среднечастотных динамика с бумажными диффузорами на резиновых держателях и самодельные «ленточные пищалки» в виде прямоугольника, расположенного над двумя среднечастотными горизонтально.
Вот эти-то пищалки и смутили барабанщика.
— Это что за плоские динамики? — тыкнул он в них пальцем.
— Пищалки, — сказал я. — Только плоские.
— Это, как это? — не понял музыкант.
— Как работают эти, знаешь? Магнит, катушка, диффузор?
— Это понятно, но эти плоские. Где там катушка?
— А тут плоская алюминиевая фольга из конденсатора в виде «змейки» наклеена прямо на полиэтиленовую плёнку. И магниты плоские.
— Обалдеть. И ведь пищат!
— Ещё как пищат. В этих динамиках не хватает частот от тысячи до пяти тысяч герц. Буду экспериментировать ещё. Пока некогда.
— Е*ануться! Женя, ты гений?
— Не знаю, Андрей. В райкоме тоже гением назвали, но там по другому поводу.
— Но как ты умудрился тонкую фольгу на плёнку в виде спирали наклеить.
— Всё просто: привариваешь плоскую фольгу к полиэтилену утюгом. На фольге рисуешь плоскую змейку нитролаком для ногтей и опускаешь всё это в кислоту. Полиэтилен кислота не берёт совсем. Клеишь к «змейке» контакты из медной фольги и вуаля.
— Это пи*дец! У меня башню сносит от твоих выдумок. Но почему так больше никто не делает?
— Фиг знает! — дёрнул я плечами. — Привыкли, наверное, колокола клеить. Колокола можно и из бумаги, и из резины сделать. Из чего хочешь… Их можно и низкочастотными сделать, и высокими, а у этих низов совсем нет. Просто у нас нормальных пищалок не делают, вот я и задумался «из чего?».
— И, значит, сделал?
— Да, — пожал я плечами. — Я читаю много. В журналах такое пишут. Столько идей…
— Да, ну тебя, Джон, — Андрей махнул на меня рукой. — Идейный вдохновитель, блин! Есть что пожрать?
Мишка в нашей беседе участия не принимал. Он просто тупо пялился на вращающиеся бобины, и раскрыв рот слушал музыку «Квинов» и вокал Фредди Меркури. Я, не выдержав этого тяжёлого зрелища, толкнул его в плечо.
— Сделаешь себе усилители, «мафон», — колонки я тебе подарю.
— Гонишь?
— Честно! При свидетеле обещаю.
— Когда начнём?
— Да, хоть сегодня. Я дам тебе плату с уже вставленными деталями. Иди и паяй.
— Давай, — сказал Мишка, протягивая сразу обе руки не отрывая взгляд он «Акаи».
— Да, бери! — я взял из коробки подготовленную для пайки плату, завернул в газету, положил свёрток в пищевой прозрачный полиэтиленовый пакет и отдал другу.
— Пакет вернёшь! Мать убьёт за пакет.
— Да не ссы! — гы-гыкнул Мишка и хлопнул входной дверью.
— Я тебе сейчас дам «не ссы»! — буркнул я и пожаловался барабанщику. — Совсем бояться перестали!
— А боялись? — хмыкнул и спросил Андрей.
— Ещё как. Я их тут пи*дил три месяца, пока не признали силу. А то залупались некоторые… Пошли борща поедим. С майонезом. Угостили в райкоме. В столовой покормили и банку майонеза дали.
— А что же ты? Не наелся там, что ли?