Отбросив всякую осторожность, солдат заторопился на зов мальчика.
— Посмотри-ка туда, Густав!
— Что там такое? — спросил солдат.
— Коровы, — прошептал Джонни прерывающимся от волнения голосом. — Коровы, пять штук…
— Их пристрелили, — сухо проговорил Густав.
— Но почему? — Мальчик не мог себе представить, кому и зачем это могло понадобиться. «Коровы, молоко, — думал он, — полные миски молока…» — Зачем убили коров? — еще раз спросил он.
— Да уж нашли зачем, — ответил Густав, презрительно фыркнув.
Ему пришлось подтолкнуть мальчика, который не мог оторваться от ужасной картины. Одно из животных с неестественно откинутой шеей лежало прямо возле забора. Темные глаза коровы уже потеряли свой живой блеск, за длинным черным бархатным ухом запеклась кровь.
— Ну иди же ты, — торопил мальчика солдат, — в жизни бывает кое-что и похуже. Все равно здесь уже ничем не поможешь.
Между сараем и разрушенной конюшней был узкий проход во двор, почти полностью заваленный развалившимися стенами, обуглившимися балками и осколками кирпича. Посреди двора Джонни увидел колодец. А возле него курицу, растрепанную курицу, которая, не обращая ни малейшего внимания на людей, возбужденно копошилась в пыли.
— Сядь на крыльцо, — приказал Густав и указал мальчику на обломок стены из красных кирпичей, бывших когда-то домом, где жили люди. — А я нока поищу воду.
Джонни все еще не мог забыть тусклый глаз коровы я кровавое пятно у нее за ухом. Его мутило. Словно сквозь туманную пелену он видел солдата, шедшего к колодцу. Встревоженная курица захлопала опаленными крыльями и неуклюже заторопилась к сараю.
— Негодяи, подлецы проклятые, — вдруг вырвалось у Густава.
— Что такое? — тихо спросил Джонни.
— Мы не сможем взять здесь воды.
— Почему?
С сердитым выражением лица солдат молча пробирался через развалины.
Мальчик прислонился к обгоревшему косяку. Ему на хватало воздуха, словно что-то сдавило горло, и поэтому приходилось то и дело сглатывать слюну.
— Что с тобой, малыш? — озабоченно спросил солдат. — Ты устал?
Джонни молчал и старался дышать как можно глубже.
— У меня еще осталось немного молока, — сказал солдат, опуская рюкзак на землю. — Я знаю, тебе пришлось трудновато. У меня есть молоко, целая кружка молока и сухарь. Это быстро поставит тебя на ноги…
Мальчик закрыл глаза и показал на свое колено.
— Болит?
Джонни слабо кивнул.
— Давно?
— Да.
— Развяжи! — приказал Густав.
Он закатал рукава своей гимнастерки и решительно опустился перед мальчиком на колени.
6
Неожиданное знакомство с Грилле из гитлерюгенда.
«Настоящая французская водка!»
Джонни вступает в бой.
Тайна Густава раскрыта.
Повязка на ноге вся пропиталась грязью и слиплась. Она плотно прилипла к ране. Солдат снимал ее круг за кругом при помощи своего ножа. Потом озабоченно посмотрел на разбинтованное колено.
В этот момент растрепанная курица поспешно вылетела из сарая, пронзительно кудахтая. Ее вспугнул громкий стук и грохот разбитых кирпичей.
— Эй, приятели! — позвал чей-то звонкий голос из-за дочерна обгорелых стен.
Джонни был слишком слаб даже для того, чтобы испугаться. Он устало взглянул на пустой, развалившийся дверной проем. Но там никого не было видно.
— Покажись сперва ты, дружище! — крикнул Густав. Он старался говорить решительно и бодро, но голос его звучал хрипло.
Из дверей неуклюже вышел подросток. На нем была темно-синяя, перепачканная зимняя форма гитлерюгенда. Рукава слишком свободной гимнастерки он закатал, что придавало ему ухарский вид. На левом плече у него висел на ремне немецкий автомат, ствол которого угрожающе был направлен в сторону крыльца. Бледное лицо под лыжной шапочкой со сломанным козырьком, несмотря на строгость выражения, выглядело совсем по-детски.
— Что, любуетесь моим видом? — подчеркнуто небрежно спросил паренек, вразвалку подходя ближе.
— Видали и не таких, — ответил Густав.
Паренек ухмыльнулся, словно это была очень остроумная шутка. Его маленькие серые глаза оглядели все кругом и изучающе остановились на солдате.
— Я знаю, юный Зигфрид выглядел, конечно, куда более впечатляюще. Но и твоя физиономия не напоминает киноактера.
Голос Густава обрел привычную звучность, когда он сухо заметил в ответ:
— Пока я не собираюсь сниматься ни в каком фильме.
Паренек засмеялся.
— А ты, я вижу, за словом в карман не лезешь, — заметил он, подходя к крыльцу. Он снял с плеча автомат и, покачивая, держал в руке. Потом выпрямился, подтянулся: — Ну что же, познакомимся!