65
Снова на городской улице.
Встреча с Трехногим.
«Джонни, ты ли это?..»
На участке между линией городской железной дороги и берегом Шпрее тем временем все ожило. По еще недавно безлюдным улицам двигались части Красной Армии. Выезжали русские танки. Их моторы громко гудели. Густое, синеватое облако выхлопных газов повисло между домами.
Джонни прошел линию колонны, мимо группы офицеров, которые полукругом склонились над планом города, разложенном на капоте машины. Никто не обратил на него внимания. Все были заняты своими делами: офицеры рассматривали план Берлина, а солдаты снимали с грузовика плоские ящики со снарядами. Джонни прошел мимо солдат, которые сидели на обочине тротуара и набивали патронами магазины. Другие навешивали себе на пояс ручные гранаты. Взводу солдат что-то объяснял младший лейтенант, который был намного моложе своих подчиненных. Солдаты сидели на широких, крутых ступенях круглого здания, некоторые из них курили, но все они внимательно слушали своего командира.
Совсем рядом прокатили противотанковую пушку. Два артиллериста, положив себе на плечи, несли на себе станины, а остальные катили орудие, вращая колеса. Проехал мотоциклист, который отогнал Джонни прочь. Под прикрытием взорванной баррикады стоял маленький автомобиль. На нем была смонтирована радиостанция с такой длинной антенной, что та достигала второго этажа магазина с большими окнами. Когда Джонни проходил около радиомашины, на несколько секунд у него захватило дыхание.
«Этого не может быть! Такого никак не может быть!»
Между ногами идущих мимо солдат мелькала черная лохматая собачонка: она то исчезала среди солдат, то так же быстро появлялась. Мальчуган ускорил шаги и громко позвал:
— Трехногий!
Собака на миг приостановила свой бег и навострила уши.
Джонни бросился к ней.
— Трехногий, ко мне!
Собачонка увидела его, видимо узнала, так как она по-дружески залаяла и радостно бросилась к мальчику, энергично вертя кончиком хвоста.
— Мой хороший, — ласково шепнул Джонни собаке, опускаясь на корточки. Он гладил собаку, почесывал ей голову. Песик открыл пасть и несколько раз лизнул мальчика в щеку. — Мой самый лучший!
Потом он перестал гладить собачку и серьезным тоном спросил:
— Скажи-ка лучше, откуда ты пришел?
Трехногий уселся на мостовую и коротко взвизгнул.
— Опять шатался где-нибудь?
Пес смотрел куда-то в сторону.
«Нашел ли он дорогу назад, к своим? — ломал себе голову Джонни. — Пожалуй, что нашел…» Джонни не решился додумать эту мысль до конца. Он взял обеими руками голову собачки, заглянул в ее блестящие глаза.
— Трехногий, — обратился он к животному, будто перед ним был человек, — Трехногий, скажи мне, где сейчас Ганка? Где Петя? Где дядя Коля?
Пес радостно завизжал.
— Если бы ты только мог говорить. Тогда бы ты рассказал мне, где они!
Теперь пес залаял.
— Или ты, быть может, покажешь мне дорогу к ним?
Джонни выпустил собаку из рук. Та пробежала несколько шагов, но тут же вернулась к нему.
— Ищи, Трехногий! — крикнул мальчик. — Ищи, мой хороший!
На этот раз песик отошел от мальчугана по меньшей мере метров на десять, потом сел и оглянулся.
Как только Джонни встал, собака пошла дальше.
«Он хочет вести меня, — решил мальчуган и последовал за ним. Трехногий все время бежал так быстро, что Джонни должен был и сам побежать.
Вскоре они опять натолкнулись на большую группу советских солдат. Солдаты расселись у освещенной солнцем стены дома. Очень молодая, худенькая женщина с каской на голове, автоматом за спиной и санитарной сумкой на боку ходила от одного солдата к другому. На ней была новая форма: темно-синяя юбка, а цвет ее гимнастерки напоминал цвет молодой листвы.
Трехногий стрелой помчался прямо к санитарке, которая, стоя на коленях, бинтовала ногу молодому солдату.
Песик радостно залаял.
Джонни даже задрожал от волнения. Голос, которым санитарка заговорила с Трехногим, был ему хорошо знаком и дорог.
— Ганка? — почти шепотом сказал мальчик.
Однако санитарка не расслышала его.
— Ганка! — позвал Джонни громче.
Санитарка выпрямилась и повернулась. Каска была ей немного велика и криво сидела на ее голове.
— Джонни?.. Ты ли это? — Глаза Ганки стали большими. — Джонни, ты ли это? — повторила она.
— Да, это я, Ганка.