— Ну, — заговорила Ганка, — если это и есть то самое место, куда ты хотел меня привести, то мы пришли слишком поздно.
Оставив Джонни на месте, она подошла к военному врачу. Мальчик украдкой пробрался мимо Ганки и офицера и вошел в вестибюль лазарета. Здесь все еще было так, как он оставил. На столе он увидел свое написанное крупными буквами сообщение. Пьяный унтер-офицер все так же лежал посреди зала. Покрывала со входов в коридоры были сорваны. При слабом свете Джонни заметил двух немецких солдат, по-видимому пленных, которые сгребали остатки соломы, нечистоты и все это лопатами сваливали в большой металлический ящик. Они работали молча, ни на кого не глядя.
Ганка тоже вошла в помещение.
— Действительно, как в доме смерти, — проговорила она, качая головой. — Уже вынесли по меньшей мере десять покойников. Эти гитлеровские бандиты оставили здесь на верную смерть своих собственных людей, когда они стали им больше не нужны.
Она вместе с Джонни вышла назад в вестибюль.
— Что же будет дальше? — спросил у девушки Джонни.
— Многого мы в данную минуту сделать не сможем. Врач и его коллеги, которых я знаю как соседей по части, к такому просто не готовы. Всех их сейчас ждут в другом месте. Вероятно, раненым некоторое время придется побыть здесь, пока для них не подыщут подходящее место.
Вскоре военный врач вышел из соседнего помещения. Он пробормотал себе под нос несколько фраз, которые прозвучали довольно приветливо. Когда он заметил валявшегося на полу пьяного, то мигом напустился на обоих немецких солдат, потребовав немедленно убрать его с дороги. Пленные взяли унтера за руки и за ноги и не особенно нежно потащили на улицу.
— Главврач намерен вскоре приступить к операциям, — пояснила Ганка мальчугану. — Но там внутри, — она указала на помещение в глубине арки, — сначала нужно навести порядок.
Джонни увидел, что из грузовиков разгружали одеяла, матрацы и перины, которые, очевидно, были реквизированы из первых попавшихся пустых домов.
— Медикаментов и перевязочного материала на первое время хватит, во всяком случае на сегодня. Но нет медицинского персонала. Главврач уже отослал двух своих коллег в лагерь для военнопленных, чтобы они отобрали там солдат, которые бы хоть что-нибудь понимали в санитарном деле. Не хватает и продовольствия. А раненые уже два дня ничего не получали. Меня попросили, чтобы я позаботилась об этом, — рассказала Ганка.
— Потом я вернусь к тебе? — спросил мальчик. Он был доволен тем, что русские наводят здесь порядок.
— Останься-ка лучше здесь, — посоветовала Джонни Ганка.
— Почему? — спросил Джонни, который не испытывал удовольствия от такого предложения.
— Потому что в этом случае я буду всегда знать, где тебя найти. Когда кончатся бои, я не хочу искать тебя по всему Берлину, — попыталась пошутить она. — Я позабочусь, чтобы дядя Коля со своей кухней прибыл сюда. Тогда ты останешься с ним и станешь ему снова помогать. Он всегда был очень тобою доволен. — После этих слов она перевела автомат в положение «за спину».
— Только не оставляй меня надолго одного! — крикнул ей вслед Джонни.
68
Джонни носит воду для раненых.
«Это я, дядя Коля!»
Ночная поездка по городу.
К счастью, следующий грузовик привез немного продовольствия: несколько буханок хлеба и немного консервов, которые были тут же разделены на небольшие порции. Правда, большинство раненых были настолько обессилены, что не были в состоянии и кусок проглотить. А пить хотели почти все.
Джонни видел недалеко от перекрестка водозаборную колонку и потому напросился у врача принести воды. Один солдат дал ему видавшее виды эмалированное ведро, с которым мальчик и пошел за водой к колонке. Раз десять он с силой нажимал на ржавый, дребезжащий рычаг колонки, пока в ведро не упали первые капли влаги. Вода сочилась медленно, почти неохотно, но зато была прозрачной и приятной на вкус.
Когда Джонни вернулся с наполненным ведром, врач распорядился составить команду для доставки воды из четырех военнопленных, которые должны были носить воду в канистрах, больших банках и кувшинах. Сначала с пленными пошел специально приставленный к ним солдат, но вскоре врач разрешил немецким солдатам одним ходить к колонке, так как он был уверен в том, что у них вряд ли появится охота сбежать: все они, казалось, были вполне довольны тем, что так легко попали в плен.