— Она иногда ругается.
— Я тоже больше ничего не хочу знать о войне. Она принесла столько горя, стоила стольких жизней! Я не собираюсь отдать ей и свою, я хочу жить, ты понимаешь?
Джонни удивленно посмотрел на друга. Конечно, такой храбрый солдат, как Густав, никогда не умрет так просто.
— Я просто должен остаться в живых, — говорил Густав. — Мой отец погиб в Польше, в самом начале войны. Мой старший брат получил гроб бесплатно: он погиб в подводной лодке где-то в Атлантике. У матери остался теперь я один. Поэтому я не хочу больше воевать. Вот, собственно, почему я и скрываюсь. Я не хочу погибнуть сейчас, за пять минут до конца войны!
Солдат замолчал, пристально глядя в глаза мальчику.
Джонни не знал, что ему ответить; он чувствовал себя слишком смущенным. Где-то он мог понять своего взрослого друга. «Моя мама тоже за меня боится», — подумал он.
— Но что же будет? — спросил он через некоторое время.
— Мы пойдем дальше, Джонни.
— А что мы будем делать с ним? — Он кивнул в сторону Грилле, отдыхавшего в тени возле колодца.
Густав пожал плечами.
— Я и сам не знаю. Во всяком случае, не можем же мы тащить его с собой до самого Берлина…
Джонни встрепенулся:
— Ты тоже хочешь попасть в Берлин?
— Да, — ответил Густав, — я тоже там живу.
Джонни облегченно вздохнул. Густав тоже пойдет в Берлин! Этот ответ разрешил сразу все проблемы. Его друг никакой не предатель. Глупости все это. Кто хочет остаться живым ради того, чтобы увидеть маму, тот не может быть предателем. А уж Густав-то знает, что он делает!
7
В пути через заколдованный лес.
Встреча с танками.
«Ну и вопрос!»
«Откуда вдруг взялось столько пчел? Раньше их здесь не было. Только одинокая пугливая растрепанная курица копошилась в пыли. И вообще, настоящая весна началась только теперь…»
Джонни повернулся набок, собираясь еще немного подремать. Что-то давило на голову.
«Да, здесь лежать еще хуже, чем на деревянных скамейках в бомбоубежище, — подумал он. — И пчелы жужжат все громче». Он схватился за висок, начавший болеть еще сильнее.
Потом мальчик с трудом открыл глаза и посмотрел на солнце, большое, круглое и оранжевое, как апельсин. Оно стояло низко над лесом. Его лучи преломлялись в кронах деревьев и окружали противоположное здание красноватым сиянием, отчего оно стало немного похожим на старинную разрушенную крепость.
Джонни поднялся. Пригладил ладонями волосы. Увидел, что голова его лежала на обломке кирпича, а напротив находится не старая крепость, а обгоревший сарай. А жужжали вокруг него совсем не пчелы.
Его взгляд скользнул вдоль полевой дороги, которая шла через одичавший фруктовый сад и луг с трупами коров, и остановился на склоне холма. Над невысокими верхушками сосен стояло черно-серое облако пыли.
— Где же Густав?
Джонни испуганно оглянулся. Согнувшись и скрестив на груди руки, солдат спал, сидя у стены дома. Пилотка соскользнула у него с головы.
— Подъем! — Джонни потряс солдата за плечо. Пыльное облако над лесом поднималось все выше. — Вставай же, Густав!
Но тот только тяжело вздохнул и продолжал спать. Верхняя часть туловища у него наклонялась все ниже, он мог вот-вот свалиться на землю. Тогда мальчик начал дергать его за волосы и колотить по спине. Здоровой коленкой он толкал его в бок. Он буквально стонал от своей беспомощности и отчаяния, а вдали все нарастал скрежет гусениц и многоголосый гул моторов.
— А? — наконец очнулся солдат.
— Здесь очень страшно! — вскрикнул Джонни. — Ты только послушай.
Густав медленно открыл глаза и, ничего не понимая, огляделся вокруг. Земля дрожала, от стены сарая отрывались куски штукатурки и катились по двору.
— Танки!
Солдат подскочил, забросил за спину рюкзак и надвинул поглубже на лоб пилотку.
— Скорее, за дом!
Он схватил Джонни за руку и потащил за собой. Вдруг Джонни вспомнил о парне из гитлерюгенда:
— Мы забыли Грилле!
Солдат поспешил назад.
— Его нигде нет, — сказал он, когда вернулся обратно.
— Как это нет?
— Странный вопрос! У колодца никого нет!
— Где же он может быть?
— Да идем же скорее, танки с минуты на минуту будут здесь!
Они обежали разрушенный дом, осторожно прокрались вдоль старого забора, а оттуда по обросшему мхом бревенчатому настилу выбрались на узкую дорогу, ведущую к лесу. Там они почувствовали себя уверенней, однако не стали останавливаться, чтобы передохнуть. Под высокими деревьями царил приятный полумрак. Шум танковых моторов звучал здесь более приглушенно.