— Живо, живо!
Густав лениво потянулся и зевнул:
— Иди ты к черту!
У офицера от бешенства затрясся подбородок. Несколько секунд он стоял неподвижно, потом ударил солдата сапогом в лицо.
Густав пошатнулся и упал, ударившись спиной о деревянную обшивку бункера. Он с трудом встал на ноги. Его правая бровь была разбита и кровоточила.
— Ну вот, теперь ты похож на одноглазую лягушку, — усмехнулся офицер. Несколько эсэсовцев сзади хмыкнули. Кое-кто из них даже засмеялся.
— Ты знаешь, что тебя ждет?
— Нетрудно догадаться, — пробормотал солдат, вытирая руками лицо. — Повсюду стоят ваши виселицы.
— Ты неплохо информирован.
— Вы ответите за все совершенные вами убийства…
— О-о! — весело произнес гауптштурмфюрер и улыбнулся.
— Вы слышали, ребята? На этот раз мы поймали странную птичку. Кажется, он пастор. — Он снова повернулся к солдату: — Ты, быть может, и в самом деле священник?
Густав промолчал.
— Отвечай же, у нас мало времени.
— Охотно верю, — отозвался солдат, дерзко глядя на эсэсовца. — У вас в самом деле не так много времени, конец ваш совсем близок.
— Ты, как я вижу, о нас не слишком хорошего мнения, священничек. — Офицер неодобрительно покачал головой. — Ты, разумеется, не хочешь, чтобы мы проиграли эту войну?
— Наоборот, — ответил твердо Густав. — Я хочу этого. Вы не можете победить, и не победите. Русские разобьют вас в пух и прах. Должна же наконец восторжествовать справедливость!
— Браво! — Офицер сделал вид, что аплодирует. — Браво! Он заслуживает нашего одобрения, а ребята? — Он окинул взглядом окружающих и позвал: — Шарфюрер!
Молодой эсэсовец, лицо которого покрыли красные пятна, поспешно выступил вперед.
— Шарфюрер, покажите-ка этому милому проповеднику, что значит наше одобрение!
— Разрешите мне, — вмешался обершарфюрер, до сих пор безучастно стоявший поодаль. Он снял с плеча автомат и медленно направился к Густаву.
Сердце Джонни словно стиснули чем-то холодным. Хотелось закричать.
Густав качнулся, но тут же взял себя в руки. От его френча отлетели две пуговицы. Обершарфюрер приблизился к нему еще на два шага. На его морщинистом лице не отражалось никаких чувств. Не торопясь, со знанием дела, словно выполняя каждодневную работу, он ударил солдата.
— Густав! — в ужасе закричал Джонни, стремительно кидаясь на эсэсовцев, для которых все происходящее было не более чем самым обычным развлечением. — Густав! Вы же убьете его! — задыхаясь выкрикнул Джонни.
— Да? — упершись руками в бока, сказал офицер.
— Вы забьете его насмерть…
— Беги отсюда, Джонни!
Мальчик уставился на окровавленного солдата, а затем перевел взгляд на Грилле, который стоял тут же, прислонившись к дереву.
— Беги же! — бросил солдат почти умоляюще.
Офицер снова улыбнулся и поманил Джонни пальцем.
На фуражке эсэсовца тускло сверкнула кокарда с мертвой головой.
Джонни отошел на несколько шагов.
— Не убивайте Густава, — взмолился он, — ну что вам с того, что вы его убьете?
Гауптштурмфюрер, не глядя в его сторону, стал расстегивать кобуру.
— Предлагаю не здесь, гауптштурмфюрер, — предложил обершарфюрер, оставив наконец Густава в покое. — Выстрел может привлечь внимание русских.
Офицер бросил на него недовольный взгляд, но все же спрятал пистолет.
— Эй, паренек, подойди-ка сюда!
— Беги же наконец! — крикнул Густав.
На какую-то долю секунды Джонни увидел своего друга, который, сжавшись, выставил вперед руку, словно это могло защитить его, Грилле, отвернувшегося в сторону, его маленькие серые глазки, ставшие большими от ужаса. Офицер приближался, и его фигура становилась все больше и больше, вырастая в размерах. Мальчик, дрожа, пятился к кустарнику.
— Ты висельник, — пробормотал он. Гибкие ветки сомкнулись у его лица. — Все вы здесь висельники! — закричал он и изо всех сил побежал, раздвигая руками ветки. Он бежал, охваченный ужасом, в сторону спасительного леса.
11
Как же плохо все получилось!
Чужие машины, чужие лица.
Выстрел из засады.
Атака отбита.
Мальчик перепрыгнул через одну канаву, потом через другую. Он слышал, как за его спиной кто-то проревел:
— Стой! Стой, стрелять буду!
Но Джонни уже скрылся в лесу. У него перехватило дыхание, сердце колотилось где-то у горла, ноги, казалось, передвигались сами собой. Ветки деревьев цеплялись за одежду, словно хотели остановить его. За ним бегут преследователи. Может быть, сейчас прозвучит выстрел? Мальчик не решался обернуться. «Бегите, ноги, бегите же быстрее, не останавливайтесь!»