В наступившей тишине отчётливо послышались ритмичные глухие удары, доносящиеся, казалось, из-под земли.
— Понятия не имею, — признался Чьюи. — Может быть, стучат стволы? Но ветер слишком слаб.
Они продолжали идти. Неожиданно Наупутта закричал. Чьюи обернулся и увидел, что учёный склонился над какими-то костями.
Десятью минутами позже он всё ещё изучал их.
— Ну, — нетерпеливо заметил Чьюи, — вы не посвятите меня в тайну?
— Прости. Сам себе не могу поверить. Это кости Человека. Не ископаемые — свежие кости! Судя по дыре в черепе, можно предположить, что его застрелил наш друг Нгуой. Я собираюсь во что бы то ни стало добыть целый экземпляр!
Чьюи вздохнул.
— Когда речь заходит о новых видах, кровожаднее вас не сыскать. Причём утверждаете, что не терпите насилия!
— Ты не понимаешь, Чьюи, — возразил Наупутта. — Если хочешь, называй меня фанатиком. Охота ради забавы возмущает меня до глубины души. Но сохранение и изучение нового вида во имя науки — совсем другое дело!
— О, — только и произнёс Чьюи.
Они смотрели на Человека сквозь густые заросли. Он был для них странным существом, почти безволосым; на жёлто-коричневой коже виднелись шрамы. Сжимая в руке палку, Человек осторожно ступал по мягкой хвое, принюхивался, часто останавливался. Солнце поблескивало в бронзовых волосах на подбородке.
Наупутта нажал на курок, и выстрел оглушающе разорвал тишину. Звук отразился от дальних холмов и вернулся с падением тела.
— Здорово! — воскликнул Чьюи. — Прямо в сердце! Я бы не смог лучше. Но они так похожи на иму…
— Я иду на это во имя науки, — произнёс Наупутта, доставая камеру, измерительную ленту, записную книжку и скальпель.
Прошло несколько часов, а он всё ещё препарировал свою добычу и делал зарисовки. Чьюи убивал время, хвостом пытаясь подобрать с земли одиночную иголку хвои.
— Я, разумеется, понимаю, как ужасно отсутствие у нас цистерны с формальдегидом, — не выдержал наконец Чьюи. — Но раз её нету и никогда не было, чего тянуть?
Зоолог иногда раздражал его. Причём он понимал точку зрения учёного, и сам был хорошо начитан, и питал любовь к естествознанию. Но, целые годы проводя в экспедициях, Чьюи давно уже свыкся с фактом, что всего с собой не возьмёшь.
Внезапно он выпрямился и прошипел:
— Тс-с-с!
Метрах в пятнадцати впереди из-за веток выглянуло и исчезло человеческое лицо. Волосы на шее Чьюи поднялись. Никогда в жизни он не встречал такой яростной ненависти, сконцентрированной во взгляде.
Ветки шевельнулись, и среди деревьев мелькнула жёлто-коричневая кожа.
— Лучше поспешите, — встревоженно посоветовал Чьюи. — Эти твари могут быть опасны.
Наупутта пробормотал что-то насчёт нескольких минут. Обычно он был не менее чувствителен к опасности, чем проводник, но в присутствии научного чуда весь окружающий мир съёживался в маленький комочек где-то на задворках мозга.
Чьюи, всё ещё вглядываясь в лес, произнёс:
— Интересно, почему Нгуой не предупредил нас? Неужели он хотел, чтобы нас съели… И зачем это ему? Послушайте, вам не кажется, что эти глухие удары становятся громче? Бьюсь об заклад, что Люди подают сигнал. Если Нгуой желал избавиться от нас, то нашёл замечательный способ. Он убивает нескольких Людей, а когда они возбуждены и жаждут крови иму, появляемся мы. Надо уходить!
Наупутта торопливо закончил работу. Они упаковали кожу и скелет Человека, навьючили поклажу и тем же путем направились назад, нервно вглядываясь в тени.
Исследователи проехали уже пару миль и немного успокоились, когда в воздухе просвистело что-то массивное и ткнулось в землю. Это был грубый деревянный дротик. Чьюи выстрелил в чашу. Было тихо.
Они наконец вышли из зарослей и стали спускаться по косогору в лощину.
— Мне не нравится, что они будут выше нас, — заявил Наупутта.
— Другого выхода нет, — сказал Чьюи. — Склоны ущелья слишком круты. Мулы на них с таким грузом не поднимутся.
Внезапно раздались крики. Из леса выскочили безволосые твари и с протяжным завыванием бросились к ним.
Чьюи выругался и спрыгнул на землю. Наупутта последовал его примеру и выстрелил одновременно с проводником; вся лощина наполнилась оглушающим грохотом огня. Стреляя и перезаряжая оружие, Наупутта думал о том, что он будет делать, когда опустеет магазин.
Люди, вопя от испуга, повернули к спасительным зарослям и исчезли. Двое остались неподвижно лежать на земле, а третий ворочался в кустах и выл.
— Не могу смотреть, как он мучается, — произнёс Наупутта и выстрелил. Человек затих, но из глубин леса донеслись крики ярости.