Я с усилием сглатываю.
— Правда?
— Да. Он очень удивился, услышав, что ты здесь работаешь. — Я помалкиваю. — Ну как? Не желаешь поработать на меня?
— Я уже говорила…
— Что ты отвратительная личная помощница. Да-да, я помню, — отмахивается она. — Но теперь-то я выяснила, что ты солгала, поэтому предложение по-прежнему в силе.
— Послушайте, — вздыхаю я. — Я очень ценю ваше предложение и все…
— Ты и правда намерена мне отказать? — подначивает Айла.
На миг встречаюсь с ней взглядом, зная, что начальник наблюдает за мной из-за барной стойки.
— Да, — отвечаю я и отворачиваюсь.
— О чем вы беседовали? — позже спрашивает начальник.
— Ни о чем.
— Мег, она не выглядела довольной. Лучше расскажи мне, о чем вы беседовали, чтобы я мог возместить нанесенный тобой ущерб, — тщательно выговаривает он.
— Она предложила мне работу, — сообщаю я. Начальник вздрагивает от неожиданности. — Я отказалась, — добавляю я и, не дожидаясь его реакции, возвращаюсь к своим делам.
Лишь позднее, когда сижу «дома» на диване, до меня начинают доходить слова Айлы.
Джонни известно, где я.
Я так старалась о нем не думать. Избегала разговоров о нем, не читала газет и журналов, которые могли о нем написать. Я даже ушла из магазина «Френч коннекшн», потому что там начали крутить песню Джонни. А теперь…
Теперь… Ему известно, где я. Он мог бы приехать и найти меня, если бы захотел.
От этой мысли ноет сердце.
Хватит, Мег! Он мерзавец! Так и подмывает надавать себе по лицу, чтобы прийти в себя.
Та жизнь осталась в прошлом. Он не придет за тобой. Никто за тобой не придет. ПРОДОЛЖАЙ ЖИТЬ!
Но тут судорога перехватывает горло, и, не сдержавшись, я принимаюсь рыдать.
Проклятье! Где эти чертовы платки, когда они так нужны? Иду в ванную и прижимаю к лицу рулон туалетной бумаги, пытаясь заглушить всхлипывания. Время за полночь. Бесс с Сереной уже спят. Высморкавшись, возвращаюсь в свою так называемую постель. Однако стоит мне перестать плакать, как слезы снова брызжут из глаз. Я тихо всхлипываю, уткнувшись в подушку.
— Что случилось? — раздается сверху обеспокоенный голос Бесс.
Видимо, не так уж тихо я всхлипываю.
— Ничего, — отвечаю я. — Иди спать.
Она садится на диван.
— Мег, расскажи, что произошло.
— Не могу! — воплю я, а потом бросаю обеспокоенный взгляд на дверь спальни Серены — моей спальни.
— Не волнуйся, она затыкает на ночь уши. И храпит как слон, — склонив голову набок, говорит Бесс.
— Откуда ты знаешь, как храпит слон? — сквозь слезы спрашиваю я.
Бесс ухмыляется.
— Вот теперь ты похожа на саму себя. — Ее лицо поникает. — Прости. Я ни на что не намекала…
Я опускаю взгляд на руки. А знаете? К черту договор о неразглашении!
— Не вздумай никому проболтаться о том, что я сейчас расскажу, — предупреждаю я.
— Ни за что! — шипит Бесс.
— Я не шучу. На меня могут подать в суд…
— Заткнись, Мег.
— Ладно…
Глубоко вдохнув, я выкладываю всю печальную историю от начала до конца. Время от времени Бесс визжит: «Боже мой!», — но в целом ведет себя на удивление сдержанно.
— И вот я здесь, — наконец заканчиваю я.
Она изумленно качает головой.
— Поверить не могу, что ты переспала с Джонни Джефферсоном! — в миллиардный раз восклицает Бесс.
Месяц назад ее реакция меня рассмешила бы. А сейчас мне грустно.
— Как, черт возьми, ты умудрялась это скрывать? — спрашивает Бесс.
— Я хотела тебе рассказать. Очень. Но не могла.
— Нет, могла бы, — состроив гримасу, возражает она.
— Нет, Бесс, не могла…
— Нет. Ты. Могла. Бы, — повторяет она.
Я вздыхаю.
— Меня беспокоило, что ты выболтаешь все Серене, а она продаст мою историю таблоидам или еще куда-нибудь.
— Только не Серене! — выговаривает мне Бесс. — Блин, да у нее же язык без костей. Если честно, она немного назойлива.
— Правда? — хихикаю я.
— Ага, — кивает Бесс. — Зато готовит кошмарные спагетти карбонара. Приятное разнообразие после тостов с подгоревшими бобами.
Теперь я смеюсь.
— Я знала, что сумею тебя рассмешить, — улыбается Бесс. — С самого возвращения ты меня чертовски угнетала.
— Прости.
— Не бери в голову. Ты в порядке? — Она передает мне пару обрывков туалетной бумаги, и я промокаю слезы.
— Буду. Хотя сейчас мне так не кажется. Боже. — Я шмыгаю носом. — Я продержалась всего полгода. Даже гребаная Паола работала восемь месяцев!
— Не кори себя за это, — беспечно заявляет Бесс. — На тебя он запал гораздо быстрее, чем на нее. По-моему, сейчас тебе наоборот следует быть чертовски довольной собой.