Джонни Росс насупился. — Что, думаете, все эти деньги разворуют?
Канцлер рассмеялся. Но в этом его смехе отчетливо слышались растерянные нотки.
— Нет, конечно. Но я не об этом. Скажите Джонни, зачем вам это? Вокруг всегда найдется достаточно страждущих, каждому из них помочь не возможно, поймите же! Неужели Вы не хотелось бы сделать лучше свою собственную жизнь?
— Оно, конечно, так. Но моя совесть не дает мне спокойно спать, зная, что есть люди, которые нуждаются в необходимых вещах многократно сильнее, меня.
— Допустим. Но принимая эти решения, неужели вы не сомневались?
— Сомнения конечно были. Я не святой угодник, и порой хочется не только хорошо поесть, но с уверенностью смотреть в завтрашний день. Только знаете, что я думаю? Если хороших поступков будет больше, то и мир в целом, станет немного лучше. Пусть чуть-чуть, но станет. На это вся моя надежда.
— То есть получается, вы не чужды сомнениям, но готовы перетерпеть сложные жизненные обстоятельства ради призрачного будущего?
— Мудрёно загнули. Но как-то так, да. Минутку! Я ведь что-то такое недавно уже слышал. Погодите-ка, — Джонни напряг лоб, а потом удовлетворенно хлопнул ладонью по столу, — Ну конечно! Алиса! Помнится она так и сказала про коробку лапши, где была нарисована тучка, гадящая ежом: "Надежда через сомнение".
— Алиса? Лапша? Тучка гадящая ежом?
— Точняк. Фунчоза с горохом. Не пробовали? Потрясающая штука.
***
Через месяц плоды "донорства совести" дали о себе знать. Правда, возникли некоторые, но весьма существенные нюансы. На третьем часу высокого совещания канцлер перешел на крик. Глава государства требовал пересмотреть ключевые решения кабинета министров за последние полгода. Сократить раздувшийся полицейский аппарат. Изменить систему здравоохранения и всерьез заняться экологией. В помещение не было допущено ни одного журналиста. Потому что это была не показательная шумиха, а порка по-существу.
Один из присутствующих тихо обратился к собеседнику:
— Коэффициент его "совестливости" превзошёл все прогнозы. Избиратели в восторге. Но есть и плохая новость. Мне только что сообщили, — пункт "лояльность системе" упал до чрезвычайно тревожного значения.
Собеседник заглянул в экран планшета. — "Лояльность"? Что-то я не помню такой характеристики в базе кандидатов.
— Само собой. Этот скрытый столбец только для посвященных.
— Что же делать? Снимать его с гонки уже поздно.
— И тем не менее мы не можем пропустить на такую должность претендента с подобными показателями. Однако, смотрите, как он разошелся!
— Пора спросить себя: чего действительно мы добились за последние годы? Оглянитесь вокруг! Вам еще не страшно? Мне — да! Есть ли у нас вообще какое-то будущее?? — последние слова канцлер прокричал, яростно чиркая что-то пальцем на столе-планшете.
В зале ахнули. Из ушей канцлера посыпались искры, повалил черный дым, едко запахло паленым. В помещение вбежали техники, была объявлена эвакуация.
***
— Что это он нарисовал на экране в свою последнею минуту?
— Похоже на иероглиф.
— У него есть какое-то значение?
— Сейчас-сейчас. Гм. Какая-то ерунда. Система определяет его как "Фунчоза с горохом".
— Что? Должно быть перед выгоранием его палец просто самопроизвольно дернулся.
— Хотя, вот тут есть еще одна трактовка. "Надежда через сомнение". Как-то двусмысленно звучит, учитывая происшедшее, не находите?
— Так. Вы вот что, пожалуй не включайте это в отчет. Просто отметьте — "безымянный хаотической узор в процессе конвульсии".
***
— Кто-то может дать мне внятное объяснение произошедшего? — владелец строгого, но очень дорогого серого костюма внимательно всматривался в лица присутствующих.
— Видите ли в чём дело, — осторожно начал научный руководитель проекта, — Любому разуму свойственно приобретать опыт, учиться. И наш искусственный интеллект не исключение. Принудительно расширив его порог восприятия, мы действительно увеличили значение одной из характеристик, называемой "совестью". Но при этом, к сожалению, позволили новой доминанте встроиться в мышление, получив на выходе трудно прогнозируемые поступки.
Фигура в строгом костюме указала на стоявшего рядом канцлера. Абсолютно точную копию предыдущего, но пока застывшую в неподвижной позе.
— Прошу вас больше не делать их настолько эмоциональными. Уж слишком они получаются человечными. А значит — непредсказуемыми! И ко второму туру голосования воткните уже в кандидатов какой-нибудь предохранитель. Ваши модели слишком быстро перегорают, а значит, непростительно дорого нам обходятся.