- Черт возьми, да.
Джордан посмотрела вдаль и смахнула слезу.
И самым тихим голосом произнесла: - Передай ему мою благодарность.
Это все, что было сказано, и все, что нужно было сказать.
Элеонор едва не побежала в Пресвятое Сердце после школы. Она прибыла запыхавшейся и кашляющей и клялась, что больше никогда не будет бегать, если только ее не будут преследовать, хотя даже и в этом случае не станет.
Когда она вошла через главные двери, то обнаружила Сорена у алтаря перед Девой Марией, склонившим голову в молитве.
Она натянула рукава толстовки на руки, чтобы скрыть, как те тряслись, и встала рядом с ним.
- Джордан благодарит вас, - прошептала она Сорену. Он улыбнулся, но глаза оставались закрытыми.
- Передай Джордан, что ей не нужно меня благодарить, - прошептал он в ответ.
- Он уехал. Тренер Кокс просто уехал. Говорят, он никого не предупредил, не объяснил причину. Он и сына забрал из школы. Пуф. Исчез.
- Хорошо.
- Вы напугали его. Это потрясающе.
- При правильных обстоятельствах я могу быть убедительным.
- В это я верю.
Сорен открыл глаза и посмотрел на нее.
- Как ты держишься, Элеонор? Должно быть, тебе тяжело.
Она пожала плечами. На самом деле, она не задумывалась о своих чувствах.
- Я в бешенстве, - призналась она. - Джордан не заслужила такого отношения. Она девственница. Она милая. Она хорошая. Она слишком хорошая.
- Элеонор, даже если Джордан была бы сексуально активной и грубой, она бы по-прежнему не заслуживала этого.
- Верно. Я просто хочу, чтобы на ее месте была я, а не...
- Элеонор, если бы на ее месте была ты, тренер Кокс не бросил бы работу. Он перестал бы дышать.
Элеонор смотрела на свечу, пока в нее проникали слова Сорена. С их первого разговора, когда он назвал свое настоящее имя, Элеонор ощущала какую-то глубокую связь с ним. Он руководил ее общественными работами, он служил пастором и священником, но это ничего не значило. Даже в большей степени, чем Джордан, Сорен стал ее лучшим другом. Никому в мире она не доверяла больше, чем ему. Даже родителям. Особенно родителям. Ради Джордан, совершенно незнакомой девушки, он запугал самого популярного учителя в школе, вплоть до увольнения. Но что, если это ее...
- Вам было трудно? - наконец спросила она. - Устроить разнос тренеру Коксу?
Сорен взял спичку, зажег ее и поджег свечу.
- Трудно? Нет. На самом деле, мне понравилось. Наверное, слишком. Почему ты спрашиваешь?
- Не знаю. Подумала, вам было трудно. Или, по крайней мере, неловко, - объяснила она, не понимая, о чем говорит. Только она не знала, о чем говорит, и сказала, что понимала, поскольку Сорен ждал от нее этого. - Потому что вы влюблены в меня.
Сорен посмотрел на нее с искренним удивлением в глазах. Она не была уверена, видела ли когда-либо его лицо таким. Ей даже понравилось.
- Элеонор, ты опаснее террористов-смертников из Сектора Газа.
Покачав головой, он отошел от Девы Марии и направился в кабинет. Она бежала за ним, пытаясь не отставать из-за его раздражающе широких шагов.
- Это «да»? - спросила она, когда они дошли до кабинета. Он остановился на пороге и посмотрел на нее.
- Мне давно нравились цистерианские монахи. Может, знаешь Траппистский орден, соблюдающий обет молчания. Подумываю присоединиться к ним.
И он захлопнул дверь перед ее носом.
- Я приму это как «да», - прокричала она у двери.
И следующие две недели Элеонор не могла перестать улыбаться.
Конец