Эрик наслаждался буйной местной растительностью, изобильным животным миром, представители которого почти не страшились людей и не вели себя агрессивно; диковинными водопадами и чистыми речными потоками. В Кате, однако, он вновь заразился лихорадкой денге (может быть, наступил рецидив болезни). Надежных лекарственных средств против этого заболевания не было (не созданы они и по настоящее время). Не исключено, что именно эта болезнь привела к серьезному ухудшению здоровья Блэра, к общему ослаблению организма и участившимся легочным недомоганиям.
Лечил Эрика местный врач - индус по фамилии Криш-насауми, с которым у пациента установились теплые дружеские отношения. Оба они ощущали себя не на своем месте - Блэр все более тяготился полицейской службой; Кришнасауми чувствовал себя не в своей тарелке, так как местные бирманцы смотрели на него как на привилегированного слугу колонизаторов. Врач и больной обсуждали колониально-имперские проблемы. Индус искренне защищал британские порядки на субконтиненте, а британец их резко критиковал. (Пройдет не очень продолжительное время, и образ этого врача станет одним из основных в романе Джорджа Оруэлла о бирманских днях, причем именно так, как было в действительности, окажутся представленными их неординарные взгляды - англичанина, выступавшего за самоопределение, и индуса, отстаивавшего преимущества колониального управления.)
В Кате Блэр провел последние свои азиатские месяцы. Какие-либо четкие политические убеждения у него во время колониальной службы не сложились. Отвращение к помыканию другими людьми носило чисто эмоциональный характер. Оно, однако, безусловно способствовало в будущем формированию левых, осторожно антикапитали-стических, хотя и противоречивых, установок, контактам с теми, кто входил в социалистические организации или был близок к ним.
Личные впечатления полицейского офицера легли в основу многих ярких, порой натуралистических очерков Блэра, написанных в следующие годы. В Инсейне находилась самая большая в Бирме тюрьма - огромное мрачное здание, в котором одновременно в нечеловеческих условиях содержалось до 20 тысяч заключенных. Ежедневно здесь приводились в исполнение смертные приговоры. В обязанности британского полицейского офицера, надзиравшего за тюрьмой, не входило присутствие при казни. Но однажды Блэр, стремившийся приобрести самый разнообразный жизненный опыт, отправился в тюрьму и стал свидетелем страшной сцены. Она настолько запечатлелась в сознании
Эрика, что позже он посвятил «Казни через повешение» один из ярчайших своих очерков. Вероятно, это страшное впечатление повлияло и на внушающее чувство содрогания описание казни в антитоталитаристском романе.
Что касается личной жизни, то в Бирме, после неудачи с Джасинтой, у Эрика долгое время не возникало привязанностей. Время от времени появлялись бирманские девушки, готовые разделить постель с британским полицейским офицером, о чем Блэр цинично делился впечатлениями с офицерами-сослуживцами, например, о том, как приятно заниматься сексом на свежем воздухе, в отдаленном уголке городского парка156. В 1945 году Оруэлл рассказывал своему хорошему знакомому писателю и историку позднего Средневековья Гаролду Эктону, как приятен был секс с бирманскими девушками. «Я попросил его вспомнить о жизни в Бирме, и его печальные, честные глаза засветились от удовольствия, когда он стал рассказывать о том, какие сладкие бирманские девушки»157, - пишет Эктон.
Такого рода разовые контакты усиливали презрительное отношение к женскому полу, которое было характерно для героя этой книги с его юношеских лет. Явно под влиянием собственных эмоций возник написанный им «Романс»158, сочетающий пародию на сентиментальный любовный романс с откровенными низменными эмоциями как мужчины, так и его партнерши:
«Неопытен и юн В далеком Мандалае,
Я поражен был девушкой -Ах, прелесть неземная!
Ах, золотая кожа, зубки И темные власы -За ночь я двадцать джаджей159 Бросаю на весы!
Но чистая, печальная,
В глазах тоски печать,
Она по-детски пискнула:
“Я стою двадцать пять!”»160
Правда, судя по воспоминаниям некой дамы по имени Элиза Мария Лэнгфорд-Раэ, она была близка с Блэром довольно длительное время во время его службы в поселке Инсейн и городе Маулмейн. Лэнгфорд-Раэ написала в индийскую газету в 1950 году, когда биография Оруэлла еще серьезно не изучалась и о его пребывании в этих местах широкой публике не было известно. М. Шелден считает сведения Лэнгфорд-Раэ достоверными161, хотя та и сообщает, что Эрик вроде бы очень хвалил ей и школу Святого Киприана, и Итонский колледж.
158
При жизни Оруэлла стихотворение не было опубликовано. Его обнаружил в архиве писателя (рукопись на листе бирманского официального правительственного бланка) Б. Крик (George Orwell Archive. A/l/S; Crick В. George Orwelclass="underline" A Life. P. 161-162).