Ушла. Ушла. Ушла.
Бог прекрасен. Бог справедлив.
Вот и тетя Клара так говорила. Хотя она, может быть, подразумевала не совсем то же самое.
19
Который же это час? Давно пора вылезать из печки или по крайней мере убавить жар. Да ты, Джош, совсем испекся. Добавить подливы из лимонада одна бутылка.
Присел, весь в поту, перед глазами круги. Солнце уже перевалило зенит, перешло черту и начало спуск. Скажем, час дня. Сколько же времени он проспал?
Где лимонад? На самом солнцепеке, черт бы его драл. Разогретый, как теплый отвар от простуды, который пьешь непогожим зимним вечером. Выругался бы, да нельзя: ведь тетя Клара его сама выжимала. Джош вытащил пробку зубами - горячий, да еще и горчит - чуть не поперхнулся раздавленной мякотью.
В двух шагах от него, скрестив ноги, сидит рыжий постреленок. Физиономия измазана лакричным леденцом, голубые глаза вытаращены.
- Вкусный лимонад, Джош?
Застигнутый врасплох, Джош беспомощно заморгал, лимонад струйкой побежал по подбородку, закапал на грудь.
- Опять ты! - таким свирепым голосом, будто готов зарубить его топором.
- Ага.
- Ты что здесь делаешь? Другого места, что ли, не нашел?
- Вкусный был леденец. А теперь я пить хочу.
- Ну и иди домой к маме, попроси воды напиться.
- А я хочу лимонада, вот чего.
- Не получишь, не надейся.
- Я лимонад люблю.
- И я тоже, Сынок.
- Это твой завтрак?
- Да, - ответил, как отрубил.
- Оставил его на солнце, мухи вон налетели. Ты его все равно что выбросил, вот что. Я твоей тетушке скажу. Она рассердится.
- Ты ведь хороший мальчик, правда? - в голосе Джоша - хрипотца, в сердце - злоба.
- Я лимонад люблю. Очень даже.
Джош с кривой усмешкой:
- Ну, если так, я дам тебе, пожалуй, немного. - И протянул бутылку. Вот, отпей, Сынок, до сих пор.
Сынок обтер горлышко бутылки грязной ладонью и стал, булькая, умело, как бывалый пьянчуга, лить лимонад себе в глотку.
Джош обеспокоенно:
- Все! Довольно!
Сынок облизнулся, отрыгнул, два раза чихнул в бутылку и сказал:
- Он горячий и противный.
- Никто тебя не заставлял его пить. Отдавай.
- А мне пить хочется, я долго на солнце сидел. Джош со стоном смотрел, как Сынок допивает его лимонад.
- Спасибочки.
- Да уж на здоровьице.
Сынок утерся грязной рукой и сказал:
- Опоздаешь.
- Опоздаю. Куда?
- На блины к Лоре.
- Вот тебе на! Ты-то откуда знаешь?
Сынок засопел и стал старательно разглядывать свое ведерко из ржавой жестянки с проволочной ручкой.
- Я вот головастиков наловил, раки не ловятся.
- Откуда ты знаешь про блины у Лоры?
- Она меня послала проверить, где ты.
- Она тебя послала? Ну вот, ты и проверил.
- Ты же собирался прийти в двенадцать.
- Еще нет двенадцати.
- Есть. Уже больше двенадцати. Но я знал, что тебе не хочется идти, вот и не стал тебя будить. Джош ничего не ответил. Опасный малый.
- Я еще, может, сегодня увижу Лору. Могу сказать ей, что ты сказал, пусть она провалится.
- Посмей только!
- Я бы съел шоколадную лягушку, вот мне чего хочется.
- А по уху получить тебе не хочется?
- Если бы у меня был пенни, я мог бы пойти и купить себе шоколадку. И я бы не пошел тогда к Лоре.
- Нет у меня пенни.
- А ты поищи.
- По-твоему, я миллионер, что ли?
- Я могу сказать Лоре, что ты сказал, она уродина.
- Только попробуй!
- Могу сказать Гарри, что ты обманул его сестру, потому что она жирная.
Джош посмотрел на него в недоумении. Джош не верил своим ушам.
- Ах ты, гаденыш! А вчера еще нес тетикларины книги. Пел псалмы. Собирал пожертвования в тарелку. Сколько монет ты спрятал себе в карман?
- Я могу и это передать Гарри. Мы с Гарри родня, вот что. Мы с ним рядом живем. И еще я своему папе могу сказать. У папы есть знакомый полицейский в Балларате.
- Держу пари, Сынок, что твой папа знаком только с тем полицейским, который сажает его под замок. Нашел тоже, кем меня пугать.
Но пострел уставился в свою жестянку и молчал. То ли он ничего не понял, то ли размышлял, оценивал силы противника. Господи, ну что будешь делать с таким чудовищем?
- Ладно. Бери мой завтрак.
- Если я съем у тебя завтрак, об этом может узнать твоя тетушка, вот что.
- Маленький, а какой негодяй. Надеюсь, мне не придется с тобой встретиться, когда ты вырастешь. Ну хорошо, у меня есть карандаш! Годится?
- У меня у самого есть три карандаша. Я лучше хочу шоколадную лягушку.
- Ладно, я дам тебе еще один пенни, но имей в виду, это будет в последний раз. В самый, самый распоследний. Если ты снова явишься с вымогательствами, я из тебя все мозги вытрясу. - Джош стал шарить в карманах. - Я из-за тебя совсем без денег останусь. На всю неделю. Иди домой и скажи своей маме, чтобы она тебя утопила!
Он искал, но ничего не находил. Силы небесные. Он потерял все деньги!
- Давай мой пенни!
Джош сквозь зубы:
- Нету твоего пенни.
- Тогда я про тебя скажу.
Тут Джош взорвался:
- Иди. Иди говори, что хочешь! Говори, кому хочешь! Наплевать мне! Нет у меня ни пенни. Нет у меня денег. Я их потерял. Все деньги потерял!
- Давай мой пенни!
- Я из тебя сейчас котлету сделаю, Сынок.
- Отдавай пенни!
- Я тебя предупредил...
Маленький людоед попятился:
- Ты меня не тронь. Ты меня не бей. Я маме скажу, я папе скажу.
И стал отступать задом, совсем как Лора, такой же расстроенный, неуверенный. Потом вдруг повернулся и бросился бежать.
- Я маме скажу! Я папе скажу!
Бежал, громко плача, бросив возле Джоша свое ржавое ведерко.
Деньги... где же он их обронил? Может, в лесу, когда убегал от кролика? А может, на насыпи? Или когда лез через проволочное ограждение и свалился? А может, на дне пруда?
Сынок отбежал уже далеко, но слышно было, как он орет, будто его режут.
20
Джош Плаумен шагал по желтому жнивью к желтому горизонту, туда, где начиналась широкая желтая равнина, на которой некогда люди умирали от жажды и лишений - если повезет. Куда люди уходили и пропадали, рассчитывая, что там их ни за что не отыщут. На придорожном указателе значилось: "Мельбурн, 110 миль". Удивительно. От Мельбурна считалось только 95. Шагал, прихрамывая, опираясь на палку, за плечами болтался пустой рюкзак, в карманах, где должны быть деньги, тоже пусто. Шел и грыз увядшую морковку. Думал о тете Кларе. Думал о Лоре. Думал о Сынке. Сочинял записку, которую найдут рядом с его телом.