Болтают сами не знают что. В спальнях книг больше, чем у нас в городской библиотеке. Ковры персидские, стекло богемское. Фарфор из Челси. Хоть музей открывай. Нахлебничать! Надо же какая чушь. В этом поселке, наверно, все жители - прирожденные вруны. Жизнь у людей на виду, на солнечном свету, так вы это называете. А получается: жизнь в сточной канаве. И наши родичи Плаумены тоже хороши, не могли предупредить, что Райен-Крик это сумасшедший дом. Даже папа считал, что здесь люди просыпаются только по воскресеньям, бредут нога за ногу в церковь и обратно. Ей-богу, прадедушка, вы даже не представляете себе, что вы тут основали. Такой поселочек - это общенациональное бедствие. Неудивительно, что они навалили на вас сверху гранитную глыбу, которая потопит хороший линкор. Не будь этой плиты, вы бы не утерпели и обратно выскочили.
Звонок у входной двери прервал великолепный монолог Джоша.
Дверь его спальни распахнута. Сам Джош, полуодетый, стоит посреди ковра, все еще укоризненно тыкая пальцем в портрет прадеда. Шаги по коридору. Джош в последнюю минуту решает натянуть спортивные брюки. Мимо семенит тетя Клара, она делает вид, что не замечает его, но вдруг останавливается, будто наткнулась на препятствие.
- Боже мой, Джош, теперь я все ясно вижу!
И засеменила дальше.
Довольно неприличное замечание, тетя Клара, от вас я такого не ожидал. Но происходит что-то странное, создается впечатление, что в эти брюки должен влезть еще один человек. Собрав их в горсть у пояса, он подходит к зеркалу, чтобы разобраться, в чем дело. И останавливается, мигая, словно впервые в жизни увидел собственное отражение. Потом начинает ругаться:
- Вот собака! Чертов Билл! Что он со мной сделал!
Он вертится перед зеркалом, становится - то так, то эдак. Если разжать кулак, штаны падают на пол, а если подтянуть их, из штанин по икры торчат голые ноги. Верно, сшиты на карлика, да еще пузатого, как слон. Ах, Джош, Джош, видел ли ты когда-нибудь такое? Если поддерживать у пояса, то в них утонешь, а отпустишь - сплошное неприличие. Тетя Клара, они хотят сделать из меня посмешище. Прадедушка, не смотрите на меня, не то даже и гранитной глыбе не хватит весу удержать вас в могиле и вы выскочите вон с громким плачем. Бетси, если ты придешь на крикет, я умру от унижения. Мне ни за что не поймать мяч, я добежать не успею, побегу, а штаны за мной.
- Джош, можно мне войти, не вызывая твоего смущения?
- Двери настежь, тетя Клара, - в голосе душераздирающее спокойствие отчаяния. - Милости прошу всех. Будьте моей гостьей.
- Странные слова я от тебя слышу, Джош, и странным тоном ты их произносишь.
- И странное зрелище собой представляю, тетя Клара. Вы не знаете, чья это форма? Что за существо ее носило? Наверно, какое-то животное. Сумчатый медведь, должно быть.
Тетя Клара достает очки и протирает стекла.
- Смейтесь, смейтесь, - вздыхает Джош. - Не надо сдерживаться. Все равно этим кончится. Начну прямо сейчас привыкать к новой роли.
- Наверно, взято у Фредди. Меня удивляет, как это Билл не поленился за ней съездить.
- А меня нисколько.
- Ведь это довольно далеко.
- Вот видите!
Тетя Клара с улыбкой:
- Попробуем заколоть булавками, мой друг. Авось никто не заметит.
- Для этого нужно, чтоб был день чернее ночи, тетя Клара.
- Смешной ты мальчик, Джош. Очень смешной.
- Благодарю.
- Я это говорю тебе в похвалу. С тобой не соскучишься.
- Угу
- Да-да, мой друг. Я чересчур поспешно о тебе судила. Мне будет недоставать не одной только твоей серьезности.
- Я еще не уехал, тетя Клара.
- Приходил Рекс.
- Да? Хорошо, что не Билл. А то бы я его задушил своими руками.
- Матч начнется раньше. Игроки из Кроксли уже приехали. Рекс опасается, что ты можешь не успеть. Он справлялся, как твой живот, не хуже ли?
- У меня он и не болел.
- Рекс сказал, что тебя на кладбище тошнило.
- Вовсе нет.
- А что ты делал на кладбище? Читал надписи на памятниках.
- А Рекс? Тоже читал?
- Мы с Рексом не сошлись во взглядах. Теперь скрывать уже незачем.
- У тебя что, Джош, неприятности? Почему ты мне не говоришь? Ты, кажется, плоховато ладишь с людьми, да?
- Пожалуй, что так, тетя Клара.
- И кто виноват?
- Не они же. Выходит, значит, что я. Правильно?
- Я этого не говорю.
Нет, Джош, ее ты не втягивай. Ты поплачь о других, не о себе. Она же не может знать все, верно? Так что держи рот на запоре, Джош.
- Тетя Клара, ради бога, где ваши булавки? Я больше эти штаны поддерживать не в состоянии.
28
Голос тети Клары:
- Джош! Время уходит!
Есть разница, тетя Клара, между добрым смехом и злым, но здешние ребята ее не понимают. И мне все время достается не тот смех. Мне неприятно. Даже очень неприятно, если честно сказать. Я больше не могу. Каково это - выйти на улицу в штанах, которые обернуты вокруг тебя и заколоты, точно пеленки вокруг младенца? Это несправедливо, тетя Клара, я не могу! Я даже по коридору до кухни не могу в них пройтись. Как я, такой, покажусь там на глаза Лоре? Она увидит и покатится со смеху. А ее насмешки будут мне особенно обидны. Да еще ребята грозились, что отлупят меня.