Когда поезд по дороге в Монте-Карло сонно загудел, Джослин наклонилась к мутному от пыли окну вагона, чтобы взглянуть на излучину залива между мысом Мартина и Рокебрюном. Она непроизвольно улыбнулась, увидев блеск солнечных лучей, отраженных голубым зеркалом безмятежных морских вод, маленькие, пушистые белые гребешки волн, мелькнувшие за хвостом их поезда на изгибе пути отвесные, поросшие соснами скалы и маячившие впереди на вершине скалы три пальмы, напоминавшие часовых. Жиль сидел напротив девушки, изучая ее лицо из-под полуопущенных век. Однажды она случайно коснулась его колена своим, и тогда лишь присутствие миссис Трэвис, дородной, откинувшейся назад на своем сиденье со сложенными на животе руками и стрелявшей по сторонам своими зелеными глазами, подавило возникшее у него безумное желание стиснуть девушку в объятиях. Все остальное время до самого их прибытия он размышлял, заметила ли она это прикосновение.
В саду они увидели Нильсена, сидевшего в тени перечного дерева. Он курил сигарету и задумчиво наблюдал за похожим на греческую статую мужчиной и робким мальчиком, как будто сошедшим с какой-нибудь картины Жана-Франсуа Милле[20]. Этим двоим, должно быть, поручили разровнять кучу земли, которая высыпалась из телеги, запряженной весьма интеллектуального вида мулом. Впрочем, это могло быть и не так, потому что оба абсолютно ничего не делали. Нильсен приветствовал дам с витиеватой учтивостью; он был записным поклонником Джослин.
— Взгляните на этого человека, — произнес он меланхолически, указывая на «статую». — Что за бессмысленная вещь цивилизация! Я рассказывал вам, что, путешествуя в Южных морях, встречал множество энергичных островитян, к тому же совсем чистых, только перемазанных пальмовым маслом, которое почти что мыло. Посмотрите-ка на эти позы! Какая прелесть! За четверть часа он, облокотившись на лопату, принял шесть разных поз, одна живописнее другой, а сейчас собирается идти за выпивкой.
Когда «статуя» удалилась, оставшийся в одиночестве мальчик с картины Милле стал добросовестно ходить ленивой и неуклюжей походкой вокруг кучи земли.
— Самый настоящий фиджиец, если не считать одежду и немытое тело, — продолжал Нильсен. — Однако мы все же называем его цивилизованным человеком, а островитянина — дикарем, так ведь? Все это, в сущности, дело привычки.
Он с мрачным видом смахнул пыль со своих штиблет шелковым носовым платком.
Люди обычно думали, что Нильсен манерничает; на самом же деле это было не так — просто английские манеры были в нем как бы привиты на иностранные. Он казался циником, а в действительности был добросердечен; выглядел сдержанным, но был вспыльчив; производил впечатление человека, подлаживающегося под окружающих, а на самом деле был оригинал.
Он происходил из хорошей семьи, но в свои сорок лет не был избалован фортуной. В последнее время он жил на доходы от игры по «системе». Характерным для него было то, что он ухитрился сделать из этого источник доходов и не так уж плохо жил. По этой причине многие люди, хотя и игравшие сами, избегали его, забывая, что зарабатывать на жизнь подобным образом можно, лишь имея терпение и самообладание, отсутствующие у девятисот девяноста девяти человек из тысячи.
Всей компанией они направились через сады к казино. Сады в Монте-Карло, разбитые вокруг казино, чем-то неуловимым отличаются от всех остальных. Они не поражают великолепием — многие другие превосходят их в этом, однако свойственна им какая-то тонкая, изысканная порочность; здесь как будто витает дух соблазна. Они насквозь пропитаны запахом, едким, манящим, проникающим всюду запахом множества не знающих удержу людей. В этой совершенно неестественной обстановке человек, должно быть, возвращается к первобытному состоянию, становится подвластным таинственным законам, на которых зиждется наш мир, начинает охотиться за страусом цивилизации, прячущим свою гордую, полную благих намерений голову в песок в попытке укрыться от глаз своих вечных неумолимых преследователей.
Вскоре они подошли к дверям казино. Миссис Трэвис шествовала чуть впереди остальных, вполне уверенная в высоких качествах своего наряда и надувшая губы в сладостном нетерпении. Джослин, рассеянная, немного скучавшая, шла рядом с Нильсеном, который вяло пытался развлечь ее разговором. Жиль уныло плелся сзади.
20