Данте кивает, но беспокойство искажает его лоб.
«Мы обо всем позаботимся», — уверяю я его. «А если Дмитрий не найдет Пушкина к концу месяца, то я, черт возьми, сам его найду».
«Нет. Ты нужен мне здесь. Мы нужны Лоренцо».
«Я знаю». Я киваю в знак согласия. Лоренцо сейчас проводит столько времени, сколько может, со своей больной женой.
Данте выпрямляется в кресле, проводит рукой по бороде. «Кроме того, это проблема Братвы. В этом и был весь гребаный смысл повесить убийство моего отца на Пушкина и поддержать Дмитрия, чтобы он мог разобраться с этим бардаком за нас».
«Может, ему просто нужно своевременно напомнить, с кем он имеет дело?» — предполагаю я, и не только потому, что верю в это, но и потому, что мне нужно что-то сделать со всей этой сдерживаемой яростью, клокочущей внутри меня. Я бы с радостью оторвал кому-нибудь голову с плеч прямо сейчас.
Данте встает и хватает свой пиджак. «Ты прав. Я думаю, нам стоит навестить нашего друга».
«Ты знаешь, что Тоби Фиоре был у тебя дома вчера вечером? С Джоуи?»
Данте ведет машину, но на секунду отрывает взгляд от дороги, чтобы бросить на меня иронический взгляд. «Конечно, знаю».
«И тебя это устраивает?»
«Они ели вафли на кухне, Макс. Что, по-твоему, должно меня не устраивать?»
«Все начинается с вафель на кухне», — говорю я, нахмурившись. Образ того, как она сидит с ним — смеется, кокетничает, улыбается — оставляет отпечаток в моем мозгу. Он ее трогал? Целовал? Она сказала, что нет, но скажет ли она мне?
«И куда это приведет?» Он смеется. «Как она напоминает нам почти каждый чертов день, она взрослая. Она собирается встречаться Макс, а Тоби…»
«Что он?» Я хмурюсь на него. Тоби Фиоре — мудак. И он даже близко к ней не подойдет, он недостаточно хорош для Джоуи Моретти.
«Он из хорошей, верной семьи. Он одного возраста с ней. У него есть мозги. Он уважительный. Из того, что сказал Эш, он не предпринял никаких шагов. Они друзья».
«Значит, ты был бы рад, если бы твоя сестра встречалась с ним?»
Он хмурится, глядя на меня. «Он не самый худший парень, с которым она могла бы встречаться, Макс. На самом деле, я думаю, он мог бы быть хорош выбором для нее».
Я скрежещу зубами и держу рот закрытым. Если я не соглашусь с ним, он может увидеть меня насквозь.
Дмитрий удивлен, увидев нас, когда мы подъезжаем к воротам его дома, но он приветствует нас внутри. Несколько мгновений спустя мы сидим напротив него и его младшего брата Кайзена в кабинете.
«Я не ждал тебя, Данте», — говорит Дмитрий, нахмурившись. «Что-то не так?»
«Просто хочу узнать, как дела у твоего бывшего начальника», — отвечает Данте.
Дмитрий бросает взгляд на меня, прежде чем снова посмотреть на Данте. «Как я сказал Максимо вчера вечером, найти Пушкина оказалось сложнее, чем я думал. У него много друзей».
«Даже после всего, что они узнали о его причастности?»
«Постепенно ситуация меняется против него. Люди смирились с тем, что я пришел к власти, но у Пушкина много союзников. Он был их лидером более двадцати лет», — напоминает он нам с легким русским акцентом.
«Ситуация развивается слишком медленно», — говорит Данте.
«Мы делаем все возможное», — добавляет Кайзен.
«Разве я, черт возьми, спрашивал твое мнение?» — спрашивает Данте, хмурясь.
«Мы можем работать только с тем, что имеем», — прерывает его Дмитрий, бросая на брата предостерегающий взгляд. Он всегда был гораздо более уравновешенным, чем его младший брат. «Я обещаю тебе, что мы скоро доставим его тебе. Все знают, что он — человек, которого обвинили в убийстве твоего отца», — многозначительно говорит он.
Дмитрий не знает, что Данте убил своего отца, но я подозреваю, что он знает, что Пушкин тоже этого не делал. Эти двое мужчин вели совместный бизнес в течение многих лет. Тем не менее, он никогда не настаивал на более подробном объяснении, чем то, которое Данте дал ему несколько месяцев назад. Он уже готовился организовать захват, и поддержка Моретти усилила и укрепила его позиции.
«И вот почему я не могу сидеть сложа руки, пока ты гоняешься за своим гребаным хвостом, пытаясь найти его, Дмитрий», — резко говорит Данте. «Я не могу упокоить душу моего отца, пока мы не отомстим человеку, который его убил». Данте и Лоренцо прекрасно сыграли свою роль скорбящих сыновей и сумели убедить весь мир, что Пушкин убил Сэла, но его смерть может оставаться безнаказанной лишь до определенного времени.
«Я понимаю», — говорит Дмитрий с торжественным кивком. «Но я клянусь вам, что делаю все, что могу».
«Сделай больше», — спокойно говорит Данте, но в его тоне скрыта угроза.