«Было бы намного проще, если бы мы могли с самого начала раскрыть всю сеть торговцев людьми», — парирует Кайзен. «Но вместо этого нам пришлось защищать имя вашей семьи».
Данте поворачивается на своем месте, но не успевает ответить, как я уже на ногах. Я хватаю Кайзена за горло, тяну его вверх и сжимаю, пока он не начинает задыхаться.
Дмитрий тоже встает, но Данте дает ему знак сесть обратно, и он подчиняется.
«Еще раз заговоришь с мистером Моретти в таком тоне, кусок дерьма, твой брат будет чистить твой язык о свой ковер. Ты понял?»
Он смотрит на меня, хотя его лицо багровеет, но он кивает в знак понимания, и я сажусь обратно на место.
«Мы дружим уже давно, Дмитрий», — напоминает ему Данте. «Нет смысла упускать эту возможность укрепить наш союз, но, если ты не добьешься результатов в ближайшее время, мне придется взять дело в свои руки».
Дмитрий щетинится. Он знает, что это может заставить его выглядеть слабым после того, как он открыто бросил вызов Пушкину за лидерство. «Я найду его».
«Я надеюсь, что ты это сделаешь». Данте встает, и я следую за ним из кабинета. Больше нечего сказать.
«Ты останешься здесь, когда мы вернемся домой?» — спрашивает он меня, когда мы подходим к его машине.
«Я не планировал этого». Я пообещал Кристин, что сегодня приложу больше усилий для поиска ее отца.
«Я тебя почти не видел на прошлой неделе».
«Я знаю. Новое казино не даёт мне покоя». Это не полная ложь. Мы сейчас покупаем собственное казино, и это занимает у меня немало времени, отчасти потому, что нынешние владельцы, Ральф и Мика Штраус, противятся прямой продаже. Они хотят создать партнёрство, но этого дерьма не будет.
«Скоро все должно успокоиться», — говорит он, открывая дверцу машины. «У меня сегодня вечером встреча по Skype с Ральфом, чтобы обсудить окончательные условия. До тех пор просто продолжай давить там, где можешь».
«С радостью». Я с радостью окажу давление на кого угодно в любое время, если это поможет снять напряжение, которое терзает меня в последнее время.
Я прижимаю свой ботинок к шее человека на земле, пока его крики о пощаде не заглушаются его отчаянными хрипами. Вместо этого я смотрю на человека передо мной — того, который сейчас мочится в штаны — и обхватываю рукой его горло.
«Не заставляй меня переспрашивать тебя, ублюдок. Когда ты в последний раз видел Вито ДиМарко?»
Слезы текут по его щекам. Жалкий придурок. «Я-я не знаю никакого Вито…» Я сжимаю сильнее, и он хрипит. Он лжет. Кристин дала мне его имя. Или, по крайней мере, прозвище, которое он носит — Монти. Она сказала мне, что он из Чикаго, но иногда навещал их в Нью-Джерси. Немного покопавшись, я наткнулся на этого парня — адвоката по имени Монтгомери Линкольн; он женат, у него четверо детей, но у него слабость к мужчинам с татуировками с бритыми головами. Очень похоже на того, что извивается у меня под ботинком.
«Если ты снова мне солжешь, я сломаю шею твоему другу, и тогда тебе придется чертовски постараться, чтобы объяснить его голый труп твоей жене, когда она вернется домой. А теперь скажи мне, когда ты видел Вито».
«Э-это было больше года назад».
"Где?"
«Нью-Джерси. У него дома». Он смотрит на своего любовника, который под моим ботинком приобрел пятнистый оттенок темно-фиолетового. У любовничка мало времени, и Монти это знает. «У меня его нет. Клянусь. Я даже не знаю, где он».
Теперь становится интереснее. «Что есть?»
«Запись. Разве это не то, что вы ищете?»
Какая, нафиг, запись? «У кого она есть?»
«Вито. Он хранит её в сейфе в каком-то складском помещении. Я даже не знаю, где. Если с ним что-то случится, и он не отчитается в компании по хранению первого числа каждого месяца, они отправят запись мне. Вот в чем дело».
«А потом ты?»
«Я отправляю это в печать».
«Пресса? Не полиция?»
Он хрипит, и я ослабляю давление на его горло. «Вито сказал, что полиция это закопает. Парень на записи — большая шишка».
«Что на записи, Монти? И у тебя есть около сорока пяти секунд, прежде чем его шея сломается под моей ногой».
«Убийство», — выпаливает он, посмотрев на своего возлюбленного, а затем снова на меня. «Но я не знаю, кто там, клянусь».
Я поднимаю ботинок с горла человека на полу. «Не двигайся, черт возьми», — предупреждаю я его.
Он потирает содранную кожу и кивает в знак понимания.
«Итак, у Вито есть доказательства убийства. Но ты не знаешь, кто на записи?»
«Нет. Клянусь. Он сказал, что будет безопаснее, если я не буду знать. Я просто знаю, что парень, который был на пленке, большая шишка. Я просто собирался быть посредником».