Она хлопает ресницами. «Я думаю, Макс одобрил бы».
Я игриво ее подталкиваю. «Ты перестанешь говорить о Максе?»
«Но ты такая горячая для него, девочка. Ты практически пускаешь слюни, когда говоришь с ним».
«Я не пускаю слюни», — настаиваю я, хватаясь за каблуки и надевая их. «Он как третий старший брат. Это никогда не случиться».
«Как скажешь». От ее ухмылки у меня волосы на затылке встают дыбом. Макс был бы как раз в стиле Моник. Ну, кто бы в него не влюбился? Высокий, смуглый, накаченный. Мускулы и татуировки и больше, чем намек на опасность — он блядь ходячая мокрая мечта. И даже если он не в ее вкусе, она бы трахнулась с ним, просто чтобы опередить меня. Заметка на будущее — напомнить великому Максу ДиМарко, что мои друзья под запретом.
ГЛАВА 4
Макс
Мой телефон вибрирует в моей руке, и на экране высвечивается имя Дмитрия Варкова. Я ждал его звонка. Я нажимаю на экран, чтобы ответить, глядя на горизонт Чикаго через окно моей квартиры. «Скажи мне, где он».
«Он ушел в подполье. Пока еще не готов тихо уйти», — отвечает он.
«Ну, мы и не ожидали этого», — напоминаю я ему. Доминик Пушкин был главой русской Братвы более двадцати лет. Сомневаюсь, что он когда-либо ожидал, что его лидерство будет оспорено, особенно потому, что у него двое способных сыновей, и тем более не Дмитрием Варковым.
«Я знаю это, но я не ожидал, что он будет так бороться. Я уже потерял дюжину хороших людей».
Ярость пронзает мою кожу, а правая рука сжимается в кулак. На прошлой неделе мы тоже потеряли двух человек, но такова природа нашего бизнеса. «Ты пытаешься занять пост нового главы гребаной Братвы, Дмитрий. Чего, черт возьми, ты ожидал? Что он просто сдастся и отдаст тебе ключи от своего королевства?»
"Нет!"
«Если ты боишься и хочешь, чтобы мы сами с этим разобрались…»
«Нет. Я справлюсь», — говорит он.
«Ты знаешь, что Данте и Лоренцо не могут позволить себе оставить это без внимания. Мы говорим об убийстве их отца».
«Я знаю, Максимо. Вам не нужно больше влезать в это дерьмо, чем вы уже влезли. Позволь мне разобраться с этим по-своему».
Я зажимаю переносицу, пытаясь унять головную боль от напряжения, которое нарастало последние несколько часов. Дмитрий находится в шатком положении. Поддержка братьев Моретти может быть, как благословением, так и проклятием. Моретти правят Чикаго, и их печать одобрения, по сути, дает Дмитрию разрешение бросить вызов верхушке. Но есть еще одно осложнение, которое делает эту грань тонкой для него — новый глава Братвы не может восприниматься как лакей сицилийской мафии. Альянс хорош для бизнеса, но Дмитрию нужно доказать, что он столь же силен и в одиночку. А Данте и Лоренцо не могут позволить Пушкину долго избегать их гнева, особенно после того, как они открыто обвинили его в убийстве их отца, Сальваторе Моретти.
Он этого не сделал. Данте сам убил Сэла после того, как обнаружил, в каком больном, извращенном дерьме на протяжении многих лет был замешан его отец.
Но эта тайна останется запертой в пределах поместья Моретти. Семейное дело. К тому же, ложь — отличный повод избавиться от этого куска дерьма.
«Я недооценил поддержку, которую он мог получить от других семей. Мне нужно было быть осторожным, раскрывая улики всем о том, кто был вовлечен», — многозначительно говорит он.
Он имеет в виду всех, а не все. А точнее, одного человека. Сальваторе Моретти. Дмитрию было бы легче, если бы он мог раскрыть всю роль своего бывшего босса в преступной сети секс-торговли гораздо раньше. Это немедленно настроило бы против него большинство других семей, но поскольку Сал был вовлечен во всю эту хреновую ситуацию, ему пришлось быть осторожным.
«И Данте, и Лоренцо ценят твою осмотрительность в сохранении имени их отца вдали от любых скандалов».
«Я дал им слово».
Дмитрий — человек слова. И с ним гораздо легче работать, чем с его предшественником. Черт, мне этот парень даже нравится. Но это бизнес, и, учитывая ставки, я не могу допустить никакой снисходительности. Если он не сможет вскоре привести к нам Пушкина, то нам придется искать его самим. И это будет выглядеть для него совсем нехорошо.
«Есть ли у тебя идеи, где он может прятаться?»
«Я работаю над этим. Теперь, когда я смог раскрыть, в чем был замешан Пушкин, не вовлекая Сальваторе, и они все увидели доказательства своими глазами, все должно пойти быстрее. Его сыновья тоже затаились. Они в страхе. Пройдет совсем немного времени, прежде чем мы найдем их и разберемся с ними».